Лёгкий шепот песка, почти заглушаемый мерным стуком пестика о стенки каменной ступки, отсчитывал секунды, которые приближали луну к закату, а травяную припарку — к готовности. Курош быстрым движением поправил свечу, чтобы колеблющийся фитиль не утонул в растаявшем воске, и вернулся к методичному растиранию ингредиентов: пусть искусство врачевания было ему присуще, его человеческий аспект требовал приложения усилий и времени. Он предпочитал не тратить свои силы на излечение чего-то столь простого, как простуда или небольшие раны, и, к сожалению, не мог без риска для себя искоренять что-то хроническое. Курош хотел бы: чужая боль не приносила ему никакого удовольствия, — но смертные не могли просто взять и излечить ревматизм или генетическое заболевание, насколько бы гениальными они не были.

Размеренные движения руки с пестиком не мешали врачу думать. Лиандр днём сообщил ему, что в Эридию должны прибыть несколько караванов с беженцами и торговцами: два днём, один ночью. Дневные караваны прибыли: Курош видел, как Ищейки мага сопровождали их в регистрацию Синобиума. Но ночной явно задерживался, и это не могло быть хорошим знаком. Возможно, стоит попросить Лиандра организовать поисковую операцию, пока не поздно?..

Последняя песчинка песка упала в нижнюю часть часов, и Курош, оценив состояние припарки, удовлетворённо отложил пестик в чашу для мытья. Переложив быстро получившуюся массу в пузырёк и закупорив его плотно пробкой, он бросил взгляд на улицу и ощутил знакомое давящее жжение в груди и спине.

Медленно падавшую за горизонт Луну плотно скрыл Туман. Караван не смог бы увернуться от атаки Бездушных, но ангел всё же надеялся, что к тому моменту, как он найдёт его, кто-то всё ещё будет жив. И даже если раны будут несовместимы с жизнью… что ж. Он всегда сможет сказать, что на их память повлиял шок, или Туман, или всё вместе взятое.

Курошу не нужно было превращаться полностью: он чуть ослабил завязки на костюме на спине, чтобы крыльям было, где появиться, затем поспешил к боковым воротам Эридии. Охранник, одна из Ищеек Лиандра, привычно не стал задавать вопросов при виде врача и лишь молча посторонился. Его глаза были переполнены невольным, животным страхом перед молочной пеленой, что стелилась буквально в паре метров от города.

Курош понимал его страх, присущий любому смертному перед не до конца понятной опасностью, однако не испытывал того же: ангелы были создан для того, чтобы сражаться с тьмой и монстрами, которым она даёт приют. Но он опасался того, что будет, если не успеет, если прилетит лишь на очередное побоище, которых уже видел достаточно в своей бесконечной жизни. Это будут очередные жертвы на его и без того отягощенной мертвецами и грехами совести. Они будут тянуть его вниз, всё дальше от искупления и Создателя, но он знал, что все равно не сможет не лететь. Даже один выживший будет стоить любых шагов назад, во враждебную тьму.

Крылья несли его сквозь сгущающийся Туман быстро и бесшумно, прямо к источнику затихающих криков, бульканья, рычания и странного клёкота. Даже несмотря на то, что мутная опасность вокруг извивалась, вспыхивая зелёными глазницами, оборачивалась вокруг себя и живых, создавая эхо-комнату и искажая голоса, Курош точно знал, где находятся её самые недавние жертвы: их души сияли красными, угасающими угольками для его глаз. Но в этот раз что-то было по-другому: к красной путеводной нити примешивалась другая, темно-серая, удушающая. На вкус и запах она ощущалась как мокрые перья, и Курошу на секунду показалось, что один из его братьев снизошёл до защиты смертных.

Но отчаянное желание, заставившее подпрыгнуть сердце и на секунду замереть крылья с глазами, объятыми огнем, как ресницами, так же быстро обратилось в разочарование. К мокрым перьям примешался песок: проклятие, поразившее форму и душу. Несчастный смертный. Жить с подобным равносильно пытке.

Курош рассёк одного из Бездушных, который оглянулся на всполохи пламени от его крыльев, и приземлился на болотистую землю, оглядываясь в поисках выживших. Никого. Всё, что не было скрыто Туманом, было залито кровью и усеяно человеческими и не совсем останками и осколками повозки. Единственными живыми существами, которых ангел ощущал, были монстры и проклятый смертный, который на удивление эффективно разрывал первых на части. Но несмотря на его способность защитить себя, Курош не мог оставить эту бедную душу здесь, наедине со смертью и собственной болью.

Он безбоязненно двинулся сквозь Туман, сложив крылья за спиной: серо-красная путеводная нить не ошибалась никогда. Бездушные со слепой ненавистью шипели и рычали, некоторые пытались атаковать, но их жалкие потуги были ничем в сравнении даже с тысячной силой небес, сосредоточенной в ангеле-воителе небес. Объятые пламенем когти, появлявшиеся и исчезавшие в мгновение ока, раскраивали многочисленные глаза и болезненно синюшную плоть монстров, пока Курош едва слышно молился за спасение душ тех, чью кровь пролили эти чудовища.

Даже несмотря на намеренные поиски и путеводную нить, чёрная скелетообразная птица появилась из мутного Тумана неожиданно и бесшумно, как призрак, сжимая в когтях разорванного Бездушного. Курош остановился и протянул к ней руки, говоря уверенно, но слегка торопливо:
—  Не бойся. Я здесь, чтобы помочь. Ты хорошо потрудился, и теперь тебе пора отдохнуть.