Пути Господни неисповедимы, и остается лишь надеяться когда-нибудь постичь хотя бы крупицы замыслов Его. Его разум всегда в движении, великий, безупречный, в нем рождаются идеи и претворяются в жизнь, создавая все сущее вокруг, наполняя его самой жизнью. Самаэль знает, что Создатель не любит вопросов. Он никогда не отвечает ни на один из них, потому, как любит, когда его чада проявляют достаточно стараний, чтобы найти ответы самостоятельно. За верные находки он благосклонно кивнет, разве нужна им иная похвала? За ошибки – покарает, как умеет только Создатель, и наказание они все принимают с послушным трепетом. В первом из серафимов послушного трепета, кажется, убавляется с каждым разом. Так ли уж велики все Его замыслы? А может быть, Он лишь ищет себе развлечение, чтобы прогнать вселенскую скуку?

На очередное творение Создателя Самаэль смотрит без энтузиазма. Люди? Сотворенные по образу и подобию Его, как и серафимы, но разве можно сравнивать первых и вторых? Нет, люди скорее походят на куклы, выструганные неаккуратно ножом из куска дерева. В их очертаниях можно заметить сходство с ангелами, не более. Топорная работа, не достойная быть творением, вышедшим из-под руки Создателя. И все же. Он благоволит им, ставит – немыслимо! – едва ли не на равных с ними, его первыми созданиями. Самаэль старается разглядеть в новом увлечении их Отца…что-то. Хоть что-нибудь, чем они могли бы заслуживать столько внимания. Он наблюдает за ними, по большей части за Лилит. Ее душа кипит страстями так же, как и душа Адама, но наблюдать за ней Самаэлю приятнее. Он сам не замечает, в какой момент начинает искать ее компании, не замечает, как во время их встреч летит время. В этом замысел Создателя? В том, чтобы показать очарование несовершенства? Но ведь это только Лилит манит его. Адам едва ли кажется Самаэлю хоть сколько-то интересным.

Когда он слышит – не зов – приказ, противиться которому не сумел бы, даже если бы захотел, серафим спешит предстать перед Создателем, опуститься на колено, склонить голову. Делает это еще прежде, чем успевает задуматься о причинах. Жар Его гнева мог бы опалить перья крыльев Самаэля, но гневается Отец не на него. Он зол на иное свое творение. Когда серафим поднимает глаза, он видит подле Создателя Адама. Изогнутый в обиде рот и полный злости взгляд. Возможно, в людях, действительно, есть что-то из образа и подобия Его. Приказ звучит прямо в мозгу, пульсирует непрекращающимся «найти, найти, вернуть, сейчас же», и Самаэль склоняет голову ниже в молчаливом повиновении. Он поднимается на ноги, и вместе с ним еще несколько ангелов. Как будто его одного было бы недостаточно. Серафиму кажется, что он ощущает спиной пронзительный, полный гнева взгляд Отца до тех пор, пока не покидает пределы Эдема. Эскорту ангелов он молча отдает команду взмахом руки. Пусть рассредоточатся в своих поисках, вместо того, чтобы стараться угнаться за ним. Все равно не успеют. Самаэль надеется, что и найти Лилит первыми они тоже не успеют.

Он достигает Земли так быстро, как только может, и успевает почувствовать след, оставленный частичкой Эдема. Самаэль почти не бывает на Земле, но он знает, какая она, как сильно отличается от райских садов. Даже воздух здесь совсем другой на вкус, напитан запахами, тяжелыми, вязкими, пристающими к коже, забивающими ноздри. Здесь разреженный, чистый воздух Эдема, словно шлейф аромата, быстро растворяющегося, привлекает слишком много внимания. Медлительные ангелы не успеют добраться до Земли достаточно быстро, чтобы засечь его. Самаэль этому почему-то рад. Он летит над землей, медленно, спускаясь все ниже, пока не замечает на влажном песке вереницу следов, уходящих вдоль берега. Серафим бегло окидывает взглядом небеса, чтобы убедиться, что никто из сопровождающих не следует за ним по пятам, а после догоняет одиноко бредущую по песку хорошо знакомую фигуру.

- Ты ведь знаешь, что пределы Эдема запрещено покидать без разрешения?- в голосе Самаэля вопросительной интонации совсем немного. Он опускается на землю, и останавливается в нескольких шагах от Лилит, смотрит на нее, с удивлением отмечая, что тут, среди Земного пейзажа, она смотрится очень органично, словно не впервые оказалась так далеко от райских садов. Там, наверху не бывает такого ветра, не бывает такой воды, топорщащей некрасивые бугры волн, накатывающей пузырящейся пеной на песок. Но Лилит выглядит так, словно находится в своей стихии, так кажется Самаэлю. Быть может, потому, что сама женщина сейчас такая же беспокойная, как и темная вода моря, чьи волны облизывают ее щиколотки?

- Что заставило тебя убежать так далеко? И как ты сумела?

Самаэлю бы сейчас подойти ближе, схватить беглянку, чтобы прямиком отправиться обратно. Разве не приказывали ему вернуть Лилит Создателю - Адаму - немедленно? Но серафим не двигается с места, оставаясь стоять в паре шагов от Лилит. Что такое время для Создателя? Что такое время для всех них? У Самаэля внутри растекается уверенность, что несколько минут – или несколько часов – ничего не решат.