Никто сначала не обратил на это все внимание. Конечно же, какая-та мелкая местная газета немного осветила ситуацию, предупреждая хозяев животных быть осторожнее. Были еще пара активистов, что обращались в полицию с криками о том, что это ни в какие ворота – убивать беззащитных животных и выставлять так на всеобщее обозрение, какое право имеет этот недоделанный Потрошитель. Уилл тоже лишний раз внимательнее следил за своей стаей. И все же тот, кто выставлял убитых животных на каком-то алтаре с рунами у входа в лес, не могли поймать два месяца, а подобные случаи продолжали накапливаться. Но это все еще никак не касалось самого Грэма или Кроуфорда.

Итак, через два месяца на алтаре появился голый человек. Женщина была жива, но абсолютно ничего не помнила о том, как туда попала, и в целом ее единственные слова касательно этого были в том, что на камне лежать холодновато. Все отнеслись к этому скептически, как-никак столь холодный ответ скорее принес недоумение от общественности и слова про гонцов за славой. Это дело все еще никак не относилось к интересам ФБР.

Говоря откровенно, пока не появился второй человеческий труп, дело все еще никак не интересовало ФБР. Хотя Уилл считает, что это никак не интересовало самого Кроуфорда. Да и в первом случае не интересовало вообще почти никого, ведь в первом случае был убит простой бродяга, которого общество скорее отбросит прочь, чем найдет сопереживание. Второй же случай был куда более шокирующий: это был молодой парень, только-только окончивший школу, и был восходящей звездой футбола в городке; его обнаружили расчлененным на шесть частей на очередном алтаре у леса. Конечно же, как тут не сопереживать так, будто умерла последняя надежда человечества, как и штурмовать отделения полиции еще более активно.

Уилл не был на месте убийства, как и почти вся команде Кроуфорда, но фотографии были такими безликими. Там прослеживалось поклонение, предложение самого дорогого, что имели, но все же лицо было не разглядеть. Лаборатории тоже не чего было предложить – не было никаких улик, никакого ДНК, не было хоть чего-то, за что можно было бы зацепиться. Так что, как бы ужасно план не звучал, но у них не было ничего кроме ожидания.

Еще один труп, но на этот раз немного более извращенный – жертву каким-то образом полностью запекли и положили на алтарь вместе с зеленью. И все же там опять было пусто, отстраненно и безлико. Все было сделано для блага, чтобы привлечь внимание того, кто принял бы этот дар и благословил того, кто все это совершил. И все же Уилла никак не покидало чувство, что все это было сделано далеко не одним человеком. Единственное, что делало ситуацию более напрягающей, так это то, что через время Лаундс написала о том, что жертва была сожжена заживо и являлась прекрасной женой и великолепной матерью пяти детей, которая погибла по вине, конечно же, несостоятельной полиции. Была причина, по которой рыжую женщину не очень-то любили.

И все же Грэм никак не мог разобраться во всех этих чувствах, что бушевали внутри него. Все было предельно понятно, но и непонятно совсем. Там было безумное поклонение, последняя надежда на того, кому преподносили подобные дары. И было абсолютно понятно, что поклонялись они не человеку, не корове или другому обычному животном, там просто разило сверхъестественным элементом. А судя по тому, что ответа они очевидно не получали, единственный выход, что видели - это продолжать пытаться.

Доктор Кац предложила посмотреть в книжке про фольклор, каике монстры могли населять их мир. Все посмеялись, но почти все они обратились к книгам и интернету в тот же вечер. Говоря откровенно, итогом было слишком много монстров, к которым могли поклоняться и приносить жертвы. А найденные руны подходили к североамериканским народам, но никто из команды не смог расшифровать их самостоятельно, так что было направлено соответствующий запрос в академию.

К тому моменту, когда Уилл нашел себя в плену своих мыслей и рассуждений вслух в кабинете Доктора Лектора, ответа все еще не было. История была простой, но ответов не было никаких. И, говоря откровенно, Грэм все больше не мог понять:
- Кому именно они поклоняются? Для чего? – немного замолчав, мужчина продолжил, сосредоточив свое внимание на пуговице своей клетчаткой рубашке, что, казалось, держалась так же, как и сам Уилл, на последней тонкой нити. – Что может сделать тот, кто принимает человеческие жертвы так избирательно?

Хотя и о чем это он, когда поклонялись всего лишь идеи существования какого-то существа. Но все же были ведь целые фанклубы посвященные Чесапикский потрошитель, так что, наверное, им стоило ожидать, что был кто-то облаченный в костюм принимающий подношения. Вопрос однако был в том, как долго этот маскарад продолжит уносить жизни.

История – вот, что чаще подстрекает людей на самые невообразимые поступки. Кому-то достаточно того, что какая-та там женщина купалась в крови своих девственных служанок, кому-то вполне нормально от мысли, что убить и съесть свое дитя прибавит силы, кто-то и вовсе был готов поверить, что дракона можно высидеть в прямой кишке из куриного яйца. Но это ведь все не более чем простые оправдания своим поступкам, которые в большинстве своем были просто ужасны.

И тут жертвоприношение. Все знают, что там когда-то давно люди приносили в жертву людей, что обычаи чтились и все верили, что урожай будет лучше, если убить кого-то. Но было значительное отличие между тем, чтобы принести жертву ради урожая или других благ и тем, чтобы принести в жертву семью умершего, как, например, делали это викинги. В расследовании, что было на столе у Грэма ни урожай, ни почтение к умершему никак не вязалось. Так что да, для чего это все?

Уилл отвечает не сразу, на самом деле, он даже и не знает думает ли или перебирает свои же мысли ранее. Кому они поклонялись? И ради чего? Но проблема в том, что там действительно ничего! В мотиве, что был ему открыт, было лишь поклонение, необходимость это сделать. Он не хотел в этом признаваться, но определенно чувствовал разных людей, одной идеологии, но абсолютно разных. И была ли в этом хоть какая-та польза? Как таким образом можно было найти их убийцу или хотя бы напасть на след, если у них не было и малейшей подсказки.

- Должно, - отрывисто говорит мужчина, скорее для себя, чем отвечая на чужой вопрос, как будто это было то, что произойдет, если просто поверить. Конечно же, Уилл не особо хотел опираться именно на это, но что еще им было делать? Эта чертова история была полна тем, что может произойти далее. И именно эта наполненность историй не давала им понять главного.

Сколько людей должно вообще пострадать, прежде чем все поймут, что ничего из этого не приносит ни пользы, ни жизни. Если верить книгам, то цена всегда будет слишком высока, чтобы выпросить хоть что-то. И не было той просьбы, которая действительно была равноценна чужой жизни. Во всяком случае, Уилл не знал ни одной из них.

- Сверхъестественное, - тянет он, и немного посмеивается от абсурдности – обсуждать это с психиатром! и своим другом не меньше. – Тогда нам стоит позвонить экстрасенсам? Или как-нибудь охотникам на привидений? Никто в это не верит, доктор Лектор.

Уилл не хотел звучать так, как будто издевался над словами Ганнибала, но верить в эту абсурдность было даже опаснее. Как-никак они уже имели дело с фанатиками какого-то «сверхъестественного элемента», пытаясь лишь разгадать какого именно, но действительно поверить в это было слегка другое. Как будто сумасшествие не просто стучит в дверь, а уже пляшет на столе. Нет, это были сказки для детей, взрослые должны были быть взрослыми и понимать, что все, что только творилось вокруг, сделано было людьми.

- Вы верите в сверхъестественное, доктор Лектор?

Наверное, это был еще и вопрос о том, откуда ты пришел. Уилл был южанином из Луизианы, где бог был не в одном воплощении, а демон вселялся в каждого второго. И верить в то, что бабадук прятался под кроватью, а в лесу были монстры, не очень хотелось. Лектор хотя был европейцем и у них, как и у любого народа, были свои монстры под кроватью. Однако действительно готов ли он был поверить в то, что ему не стоит вытаскивать ногу из под одеяла – тот еще вопрос. Разочарование Грэма, которое могло крыться под ответом, тоже было вопросом, причем крайне неприятным.

Действительно, люди были теми еще монстрами, что не боялись даже света. Они были готовы причинить боль родным и близким, разорвать преграды к пути своего странного и изощренного дизайна убийства. Чего только стоит Чесапикский Потрошитель, который никогда и не считал своих жертв одного вида с ним. Это волновало во многих аспектах, но, мотнув головой, Грэм решил не пускать в свои мысли этого убийцу сейчас, не в этой теме, где ему, говоря откровенно, было самое место.

Но люди все равно не хотели верить в монстров, как существ потусторонних. Для ФБР и полиции это было бы даже более разрушительно, ведь так часто приходилось выслушивать о том, как кого-то заставили действовать голоса в голове. И чем больше они так говорили, тем более размытыми становились и их показания, тела находили реже, правды тоже оставалось не так много.

Религия и сверхъестественное идут рука об руку, а если вспомнить о том, как часто в религии все оправдывают божественным вмешательством и волей того, кого может даже не существовать, то все становится только смешнее. Некоторые веры и вовсе полностью исключают из своих рядов тех, кто существование сверхъестественного ставят под сомнение. Так что можно некоторым наверняка было бы сложно поверить в существование каких-нибудь оборотней и вампиров, когда в бога тоже не верили.

- Это то, что сделали люди, - кивает итогом Грэм, - нет смысла думать о том, кто из несуществующих монстров мог бы это сделать. В любом случае, наша задача найти виновного и назначить ему меру наказания и дать клетку покрепче.

Быть упрямым – почти стиль жизни. Жаль только, что это упрямство редко проявлялось против Джека Крофорда, а не к чему-то такому, как существование сверхъестественного. Однако если вдруг Джек окажется каким-нибудь оборотнем, то Уилл даже не удивится, начальнику даже пошло бы. Как и Ганнибалу пошло бы быть вампиром.

Но психиатр был прав, конечно же, ведь им нужно было знать, за что именно это все происходило. Первым на ум приходило что-то простое – деньги, ради них делалось слишком много всевозможных действий, что влеки за собой и смерть тоже. Но разе так отчаянно продолжат ради этого приносить жертвы, постепенно набирая обороты? Сумасшедшие, однако, так наверняка не думали бы.

Все, что видел сам Уилл, было в простой потребности, никакой конкретики.
- Если это сделал не один человек, то какое-то существо могло бы исполнить несколько желаний? Не думаю, что это было бы ему выгодно – так прогибаться под их желания.

Сам Грэм не стал бы, будь у него такая воля. Хотя не стал бы он просто с людьми встречаться. Возможно, те, кто пытается привлечь внимание таким образом, тоже были не слишком интересными, чтобы даже их жертвы были расценены как что-то неприятное?

И все же, все это стало приобретать более изощренную форму, с каждым разом претендуя на новую ветвь жестокости. Они быстро прогрессировали в своем желании получить ответ, что наводило на мысль: была ли это нужда и их время на исходе, или же это была злость, что были проигнорированы. Правда, могло быть и хуже, и все же те могли быть замечены тем, кому это все предназначалось. Но на это не указывало вообще ничего, кроме того странного тихого голоска внутри, который просто хотел, чтобы все было хуже. Заткнуть его было не так уж и сложно.

- Что вообще может быть ценным для сверхъестественного существа? Если верить книгам и кино, то у них и без всего есть все, - Уилл посмеивается, хотя почему и нет, когда так и было, пока они сами не возжелали чего-то еще и погибали из-за того, что пытались получить. Грустная судьба, могли бы и просто ровно сидеть и наслаждаться долгой жизни и другими вещами, что их сущность им даровала. Хотя и живя слишком долго, всегда мог наступить момент, когда разочарование въедалось даже в то, что любил до этого.

Но ценность – что это вообще такое? Что могло быть ценным для того, кто принимал мертвых людей? Хороший гриль? Что же это бы сильно упростило все их расследование.

Но в целом было очень просто понять, существовали ли сверхъестественные силы в их мире или нет. На самом деле, их не было, вот все. Конечно же, иной раз очень хотелось допустить мысль, что существовал и бог, которому хватало одой молитвы в час нужды, чтобы исполнить чужое желание. Или же какой-то домовой, который либо дом охранял, либо проклял его. Как и призраки, которые делали тоже самое. Но, как уже закоренело в мыслях Грэма, да и просто очень хотелось, этого всего просто не существовало за пределами чьего-то воспаленного ума.

И все же Уилл позволяет себе не говорить этого вслух и, почти сразу, без всяких раздумий, ответить:
- Еще одну собаку.

Ему, конечно же, стоило всерьез задуматься о том, что это больше было чем-то ненормальным, но все же что ему еще было просить? Тем более у сверхъестественного существа, который принимал крайне странные платежи. Можно всегда было попросить тишины и покоя, которого наверняка искал далеко не только Уилл, но такое желание наверняка имело бы пару тысяч подводных камней. Так что да, даже если бы это была гончая из ада, то так ли она была плоха и могла сделать что-то ужасное? Возможно, но раз уж они говорили о честности и желаниях, то почему нет. В любом случае, просить было больше и не о чем.

- Что бы пожелали вы, доктор Лектор?

Возможно, на деле Грэм просто не вкладывал в свой ответ все ту серьезность, которая обычно витала в их беседах, да и была у них еще несколько минут назад. И все же от Ганнибала он ожидал всей серьезности, которой тот обладал просто в безмерных размерах. Хотя честность все равно не присуща любым отношениям, так что Уилл хоть и ждал чего-то серьезного, но не думал, что там будет что-то правдивое или действительно то, что первое придет на ум другому мужчине. Однако, это, конечно же, не значило, что этого не хотелось.