Лес пахнет сыростью после дождя, и ей хочется убежать далеко-далеко, подальше от людей, от разговоров, от чужих мыслей; хочется оказаться в глубине леса, раздеться донага и залезть в холодную воду озера. Ей хочется слушать лес, перешептывание трав, писк мышей под мхом и чуять взгляд  хищных птиц. Ей хочется окунуться в блаженное спокойствие леса, сделать глубокий вдох пахучего вкусного воздуха и почувствовать себя неотрывной частью природы.

Ягине хочется в лес. А вокруг лишь люди, люди.

Она напоминает себе, что выбрала это сама. Не высказывает жалоб, когда от непривычной работы стирает руки до крови. Когда приходится поднимать тяжести, таскать воду из колодца, рубить дрова, чтобы не замерзнуть ночью. Когда приходится работать и тяжело, чтобы была над головой крыша, а на столе еда. Приходится заново учиться находить путь к сердцам людей вокруг: слушать скучные разговоры, согласно кивать головой на вопросы, отвечать самой, но осторожно, не выдавая лишних деталей. Яга напоминает себе каждый день, каждый час, почти каждое мгновение: она выбрала это сама. Сама отказалась от силы. Сама избрала путь искупления.

Ягиня думает, что привыкнет. Жизнь ее не хуже и не лучше, чем у любого человека в деревне. Все так живут, вот и она будет. Помается немного с непривычки, а затем вольется в ритм, в ежедневный труд, заботы, найдет в этом свое забытье от призраков прошлого, а затем обретет и свободу, и даже любовь. Да, верно, любовь. Сердце бывшей ведьмы истосковалось по любви: простой, обычной, человеческой, понятной. Яга хотела простого человеческого счастья, неприметной жизни. Не хуже и не лучше, чем у других - ей нужно именно такое.

Яга опять вздыхает, потирает уставшие руки и с интересом смотрит в лес. Как было бы чудесно сбежать туда хотя бы ненадолго. Дойти до озера и окунуться в воду. Соблазн становится так велик, что набранное ведро воды остается у колодца, а девичья нога ступает в чащу, плотно смыкающую тяжелые зеленые ветви за ее спиной. Она не замечает, как день сменяется сумерками, а в сумерках всегда таится опасность. Но Яга об этом не думает, потому что никогда ранее ничто не было для нее опасно. Это заблуждение станет для нее фатальным.

Она резко оборачивается, заслышав за спиной шаги: не человеческие, а звериные. Мягкую поступь волка не уловил ее человеческий слух и, когда она наконец замечает неладное, оказывается слишком поздно: волк перед ней, в критичной близости. Ей бы закричать, позвать на помощь, может кто и услышит, ведь деревня не так далеко, а по лесу хотят охотники, но ее сбивают трудно различимые слова, которые лишь условно походят на человеческую речь. Волк говорил с ней. И это, стоит признать, не шокирует и не пугает ее. Не ведьме бояться говорящих зверей. Но человеку стоит бояться голодного волка. Все происходит так быстро, что ее вскрик тонет в плотной волчьей шкуре.

Сознание толчком выбивает ее из темноты в реальность. Ягиня резко садится, пытаясь воспроизвести в памяти последнее что помнит. Лес после дождя, манящая вода озера и волк... Руки нервно хватаются за собственную шею, которую зверь беспощадно рвал острыми клыками, но не находит там никаких следов. Ни свежей раны, ни острой боли, лишь тонкий почти заживший рубец можно нащупать подушечками пальцев. Это было сном? Наверное она бы так и решила, если бы не ее платье: простое платье из светлого льна, которое было пропитано засохшей кровью. Ее кровью.

Яга отшатывается к стене, когда в комнате появляется он. Высокий, сильный, вовсе не похожий на чудовище. Завидишь такого на рыночной площади и оглянешься вновь, провожая взглядом. Он не был красив и молод, но в его чертах с первого же взгляда считывалась непоколебимая решимость и внутренняя сила - а это порой привлекает много больше, чем правильные черты лица.

Могло бы привлечь, если бы они встретились на рыночной площади. Но сейчас Яга очутилась в неизвестном ей месте, в пропитанном кровью платье и то последнее, что еще осталось в ней от ведьмы, явственно считало кем на самом деле был мужчина перед ней.

- Ты... оборотень?

Язык едва слушается, то ли от страха, то ли до конца не придя в себя. Она спрашивает аккуратно, может даже едва слышно, чтобы ничем не разозлить его, ведь если он ее укусил и приволок сюда, то... Яга не знает, что следует за этим "то" и вообще каков его план. Вероятно, он не стал убивать ее в лесу, чтобы получить что-то, и едва ли это что-то хорошее, раз не мог попросить мирно. Может он наслышан о "лесной ведьме" и понял кто она такая, а может просто решил взять в плен попавшуюся в лесу деревенскую девку. Оба варианта звучали скверно. Но худшим было даже не это: он укусил ее. И Яга знает, что последует далее. От этих мыслей у нее мурашки по коже.

- Можно мне воды?

Голос ее все еще осторожен, а взгляд напуган. Она следит за мужчиной не отрываясь, хотя и решается на попытку встать. Ноги ее будто ватные после долгого сна и большой кровопотери, но лучшего времени просто не будет. Стоит мужчине отвернуться, потерять зрительный контакт, как Яга подрывается с места, толкает незапертую входную дверь и выбегает на волю. За пределами дома лишь лес. Лес-лес-лес, непроглядная чаща. Не важно, она позже разберет где дорога и ближайшее селение, а пока лишь бежит вглубь со всех ног, со всей скоростью на какую способна. Быстрее убегает от него, чтобы вернуться в деревню, взять кольцо с заточенной силой и избавить себя от проклятья до первой луны.

Страх расходится по телу, разливается неприятной ледяной волной от самой макушки до кончиков пальцев. Смерть близка, она буквально гналась за ней по пятам сквозь лесную чащу. Ягиня не чувствует ног, не чувствует усталости, не чувствует никакого физического дискомфорта, потому что в голове бьется набатом одна лишь мысль - сбежать подальше.

Он настигает ее незаметно, снова. Она опять не замечает его присутствия до того момента, когда оказывается слишком поздно. На этот раз Яга не собирается молчать, она кричит что есть силы. Зовет на помощь и обрушивает на его голову проклятья. О, насколько скверен ее язык в этот момент: женщина поминает не только Волка, но и его мать, и отца, и весь его род. Она обзывает его чудовищем, зверем, убийцей, насильником. Она кричит, зовет на помощь, вырывается, лягает его ногами и отбивается руками. Яга делает все, чтобы он решил, будто усмирять ее сложнее, чем бросить в лесу. Или убить на месте.

Яга не хочет умирать, может поэтому ее крики иссякают, как только он вносит ее в дом. Борьба не прошла даром и ее сопротивление оставило на нем следы, а у нее отняло все силы. И когда он кидает ее на кровать, Яга испытывает едва ли не облегчение, оказываясь на чем-то достаточно удобным, чтобы отдохнуть. Усталость накатывает каменной глыбой, вжимая ее в ложе. Не остается сил на сопротивление, когда Волк завязывает веревку на ее запястьях. Кажется, она еще бросает ему несколько проклятий, но они звучат обессиленным шепотом. И стоит ему уйти за дверь, как ведьма проваливается в беспокойный сон.

Нить времени снова потеряна. Провела ли она во сне несколько часов или дней - она не понимает. Только чувствует, как занемели связанные руки и что усилилась жажда. А еще боль пронзает левую лодыжку: Яга выкручивается, чтобы посмотреть на пораненную ногу. Похоже разодрала кожу острой веткой. Не страшно, но ее кровь измазала постель.

Прекрасно, думает Яга, теперь у него еще один повод убить ее.

И все-таки она была жива. Это не укладывалось в голове, не поддавалось объяснению. Ведьма пыталась разобраться в мотивах чудовища и даже надумала парочку, но все они казались ненадежными. Жажда усиливалась, как и боль в ноге, но Ягиня упрямо не звала своего пленителя. Не подавала голос. Ждала, пока начнет смеркаться снаружи, и пока он сам не придет проведать ее.

- Я успокоилась, - сообщает она, признавая первую победу за ним. Еще одна попытка бежать была обречена на провал: он очевидно быстрее и сильнее нее, да к тому же теперь она ранена. Это укус на ее шее зажил быстро, потому что так и работает магия проклятья, которое передается с укусом - жертва должна быть жива на момент обращения. Но все остальные порезы - все они заживают так, как обычно до первой луны.

С побегом придется повременить. А что еще она может? Лишь поговорить с этим чудовищем и попытаться понять. Была бы Яга простой девицей, как смотрела бы на него со страхом, не понимала бы, что последует дальше, но ведьма... ведьмин суровый нрав разглядывал Волка степенно, без спешки, вглядывался в него не только внешне, но будто заглядывал в душу. Она ловит его взгляд и не отводит свой. Смотрит пристально, даже с интересом.

- Что тебе нужно? Зачем ты делаешь это? - замечает, что одежда на нем человеческая и как будто не с чужого плеча. Нет, точно не с чужого, ведь иначе сидела бы плохо, а рубаха хоть и поистерлась от времени, а все равно сидит так, словно шили на него. Да и какая это рубаха - фасон как будто устарел, но видно, что ткань дорогая. Такую себе ни в жизнь не позволит какой-нибудь крестьянин.

Может перед ней бывший вояка? Да, наемникам хорошо платят.

- Золото? Ты хочешь золото? - она опирается на кровать в попытке сесть поудобней. Все еще пристально смотрит на Волка, буквально не сводит внимательный взгляд. - Слушай, я могу достать тебе золото. Сколько надо? У меня... бабка была знахаркой, за всю жизнь скопила достаточно богатства. Отведи меня обратно в деревню, и я отдам тебе все. Там много, сам увидишь.

Да, наверняка все дело в золоте. Что еще ему может быть нужно. Судя по убранству дома, жил он тут в одиночестве и давно. Не было вокруг и намека на заботливую женскую руку, которая и дом в порядок приведет, и о нем позаботится. От того и человеческая речь для него будто была непривычной. А золото - это ответ на все! Получит свое богатство, уйдет куда-то в другую деревню и там заживет, как человек. Ну или прогуляет все в кабаке с продажными девами. Ей, в общем, до этого никакого дела нет. Пусть делает что хочет, лишь бы освободил ее. Лишь бы не дошло до самого крайнего.

- Мне бы платье постирать... - набирается она смелости для просьбы. Облизывает пересохшие губы. Платье на ней и правда не в лучшем виде: пропитанное засохшей кровью, внизу разодранное после забега по лесной чаще. А в деревне людской и колодец с водой, и мыльный корень, и нитки, чтобы его подлатать... Впрочем, кого Яга пыталась обмануть: в деревне был перстень с магией, и он мог в один миг починить платье и очистить кровь от волчьего яда.

Отказ от золота ставит ее в тупик. Потому что ни один крестьянин не отказался бы от богатства так просто, так быстро и так безразлично, будто золотые монеты для него не имеют никакого значения. Словно золото это просто золото, а не ключ к новой жизни, лучшей и сытой, какой у него никогда не было. Ягиня внимательно следит за Волком, а после отказа еще пристальнее. Не сводит взгляда, пока он говорит, пока ходит по комнате, пока выходит и возвращается с ведром воды. Она, наконец, умолкает, потому что ничего больше предложить не может, да и что вообще может быть лучше богатства - Яга такого попросту не знает. Уж не власть ли ему подавать, но тогда бы он взывал к ее ведьминской сущности, а обращение в волка в этом плане как-то не клеилось.

Что ж, Яга решает наконец умолкнуть и послушать мужчину. Тем более, что положение ее становится все лучше: и ведро воды оставили в ее распоряжении, и тугую веревку сняли с рук. Девица потерла запястья, которые слегка затекли, но не было больно. Удивительно - пришло ей на ум - как искусно оборотень обращался с обычной веревкой: связал ее крепко, но так, словно не желал доставить лишний дискомфорт.

Полученной свободой Яга решает воспользоваться: только остается одна, как быстро скидывает платье и развязывает косу. Ведра воды маловато для того, чтобы полноценно расслабиться, насладившись водными процедурами, однако сейчас она рада и этому. Приводит себя в порядок, стирая с кожи пыль и остатки засохшей крови; обрабатывает рану на ноге и снова проходится кончиками пальцев по рваному шраму на шее - след проклятья останется с ней навсегда, если только не обратить магию вспять. Страх неизбежного вновь подкатывает к горлу, но на этот раз Яга не позволяет ему овладеть собой или превратиться в злобу. Нет, стоило попытаться воззвать к благоразумию похитителя, и может им удастся договориться. В противном случае, она еще успеет перерезать его горло в ночи.

Принесенное мужчиной платье оказывается ей в пору. Так же, как и рубаха на Волке, ткань явно дорогая, хорошо сохранившая узоры и мелкую вышивку, выдававшую кропотливую работу. Яга подвязывает одеяние поясом, когда мужчина вновь заходит в комнату. Успевает одеться, но не заплести еще влажные волосы, спускающиеся почти до самого пояса. Оставлять волосы не собранными неприлично перед посторонним мужчиной, но Ягиня решает пренебречь этим правилом. Во-первых, потому что никакого постороннего осуждающего взора здесь не было. А во-вторых, Волк уже и не посторонний, они знакомы... пару дней? И, наконец, волосы остаются не собраны, а Яга, присевшая на краешек кровати и беззлобно глядящая на мужчину снизу вверх - может быть она пытается найти его расположение. Стать ему симпатичной. Тогда ведь легче будет договориться.

- Ты выпьешь со мной? - предлагает она, с удивлением разглядывая предложенный напиток. Явно пьянящий. Яга не думает отказываться, если честно, предложение напитка лучшее выражение гостеприимства, какое Волк мог предложить. Хотелось опьянить свой рассудок, дать ему расслабление и приятную тяжесть, чтобы хоть ненадолго отпустила эта постоянная ноющая тревога от подступающего проклятья.

- Ну... за знакомство, да? - нервный смешок срывается с ее губ; Яга ударяет свой стакан о стакан мужчины, не дожидаясь более развернутого тоста. Подносит стакан к губам и выпивает, сразу весь. Теплая волна сразу расходится по телу. Яга чуть морщится от яркого вкуса, но недолго. Видно, что остается довольна предложенным напитком, впрочем, ее вкус не такой и взыскательный: алкоголь ведьма никогда не любила, но поняла, отчего так пристрастны к нему люди, когда стала смертной. Вот и сейчас: разум ведьмы одурманил хмельной напиток, а щеки приобрели румянец. Даже плечи расслабились, а взор, обращенный на Волка, был готов к непростой, но внимательной беседе.

И снова она не ждет, когда Волк проявит инициативу. Задает интересующие вопросы сама. Простая девица обомлела бы и смутилась, но ведьма за сотни лет привыкла решать все сама.

- Что за платье ты дал мне? Оно принадлежало твоей жене? Сестре, матери? Такое платье стоит не мало, значит, ты оттого отказался от золота, что оно у тебя есть? - Яга усаживается поудобнее, придвигаясь вглубь кровати. Притягивает к себе ноги и, слегка задрав подол платья, начинает массировать затекшие от долгого пребывания на одном месте ноги. Это тоже неприлично: посторонний мужчина не должен видеть обнаженные ноги, но ведьма все равно продолжает. Провоцирует ли? Проверяет ли, насколько много в нем осталось человеческой чести? А то можно позабыть все людские законы, пока живешь волком в уединении.

- Никак не могу понять: если ты не нуждаешься в богатстве, то что же тебе нужно? Руки-ноги на месте, сам силен и, по видимому, не глуп. Так почему живешь здесь, а не среди людей? Не слышала я историй, чтобы местные деревни кто-то из оборотней пожрал.