если сгорим - давай гореть красиво; |
[icon]https://i.imgur.com/Q16gDBm.jpg[/icon]
reflective |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » reflective » фандом » dominance;
если сгорим - давай гореть красиво; |
[icon]https://i.imgur.com/Q16gDBm.jpg[/icon]
В оранжереи душно и влажно. После мороза, стекла очков мгновенно покрываются инеем, и Панталоне приходится остановиться, чтобы протереть их.
После хмурого неба Снежной, зелень и пестрота цветов бьют в глаза, сбивая с толку любого, даже Банкира, являющегося сюда далеко не впервые. В этом суровом краю, растения хилые и хмурые, подстать людям. Когда-то здесь, возможно, даже росли цветы, те самые скромные ромашки, про которые он уже смог прочитать только в книгах, а избы оплетали вьюнки. Панталоне знает Снежную только в том времени, когда сердце всеми любимой Матушки Царицы уже накрепко сковало льдом, как и земли находящиеся под ее защитой.
Но, защищенные стеклянным сводом и под искусственным светом здесь, можно увидеть самую разнообразную флору. Панталоне находит даже родные взгляду цветы шелковицы, и склонившие головы лилии. Родные, еще и от того, что одинокие цветы нередкие гости в его кабинете. Они совсем не напоминание о прошлом мире, скорее о том, что где-то за бесконечными бурями, есть солнце и свободно растущая зелень, не выгрызает себе жизнь перед мерзлой землей и снегом.
– Дорогой.
В оранжереи они одни. Никто, кроме Дельты не вздумает полезть в это место, в здравом уме. То есть, вероятность встретить здесь других людей минимальна, других срезов, максимальна. Поэтому, Банкир пренебрегает обычным обращением и наигранным дружелюбием. Играть роль перед Дотторе уже давно нет нужды, хотя бы от того, что это нецелесообразно.
Фигура Второго, выглядит одиноко, среди буйной растительности вокруг. Панталоне отмечает, что рядом, не находит взглядом чего-то похожего на флаконы. Флаконы яда. Особенно. Его взгляд скользит по ногам и спине доктора, не скрытым верхней одежде, по рукам, обнаженным от подвернутых рукавов.
Оранжерея – последнее место, где Панталоне стал бы искать Дотторе. Это территория другого среза, поэтому когда тот, подсказывает местоположение оригинала, Панталоне на мгновение удивляется, сжимая укрытый полами шубы небольшой футляр. Вероятно, по его взгляду, Клон понимает, что придется повременить с возвращением в рабочую зону.
Узкие дорожки между посадками вымощены камнем. Каблуки глухо звучат в тишине, пока Панталоне приближается к Доктору. Находиться здесь в шубе, практически невыносимо. Ему душно и по загривку стекает капля пота. Возможно, это не жар. Возможно, это предвкушение.
Панталоне улыбается, его мягкая лисья улыбка осталась в кабинете, он не скрывает азарта и открытого вызова, когда неспешно прижимается к спине Доктора.
– Занят?
Вопрос повисает в воздухе, как будто действительно волнует Банкира. Он планирует занять Дотторе собой.
За пределами оранжереи кипит жизнь в самый разгар трудового дня. Если прислушаться, то можно услышать как звонко падает в небытие мора, ускользающая из его рук.
Увы, но больше моры, Панталоне любит… Он любит отсутствие долгов. Особенно игровых. Он оправдывает себя детской травмой, а не вожделением, разливающимся по венам, когда он проводит носом по макушке Дотторе, вздыхая едковатый запах лаборатории, пропитавший того насквозь.
– Ненавижу оставаться должником.
Они переставляют шахматы, выигрывая и проигрывая партии, чтобы сделать ход в другой, более сложной и опасной игре. В ней, потерянная пешка, это новая окова на шее, про которую знает, только оппонент.
Пальцы скрытые бархатом скользят по предплечью Доктора, очерчивая долгий узор, прежде чем нырнуть под темную ткань перчаток. Примерно здесь, подходящий момент, чтобы намекнуть ему о работе и обязанностях, и он может даже сделать вид, что ожидает подобного от Второго. Хотя сам, пробираясь пальцами под ткань перчатки неспешно стягивает ее, бросая на пол оранжереи. Темный бархат приятно контрастирует с бледным запястьем Доктора, когда Девятый сжимает его в своей руке направляя под отвороты собственной шубы. Направляет пальцы Дотторе вдоль шнуровки корсета цепляя жесткий край и останавливает, когда те огладив бедро, едва касаются кромки чулок.
Панталоне не желает даже рассказывать, как ощущал себя, преодолевая коридоры Заполярного, укрывшись верхней одеждой от посторонних глаз.
Не желает, потому что чувство, и близко не было похоже на стыд.
Только лишь крепче сжимает второй рукой футляр, все еще спрятанный во внутреннем кармане.
– Надеюсь, мое предложение достаточно отчетливо, партнер?
Отредактировано Pantalone (28.01.2023 13:30:22)
Оранжерея встречает влагой, оседающей на коже, и тихим шелестом листвы. В этом месте Второй появляется нечасто, лишь в случаях крайней необходимости или - как сейчас - неудержимого любопытства. Доктор шагает между стройными рядами растений, покачивающих ветвями вслед, будто в заинтересованности. Для местных жителей посетители - в новинку. Незадачливые новички Фатуи, по собственной дурости сующие сюда свои любопытные носы, оказываются в лучшем случае на больничной койке с неутешительными диагнозами, а после парочки смертей об этом месте начали ползти слухи, которые Дотторе находил весьма занимательными.
По большему счету из-за того, что предметом этих слухов являлся он сам.
Ну,
почти.
В глубине оранжереи, у широкого рабочего стола своего сегмента, Дотторе находит искомое - журналы записей о каждом эксперименте, проводившемся в этих стенах. Некое растение, по свойствам напоминающее пресловутый Heracleum. Скрещивание видов - впрыскивание улучшенной сыворотки Df-441b - активное деление клеток, множественные мутации на генетическом уровне -
— Дорогой,
Взгляд съезжает со строчек по диагонали вниз. Дотторе едва успевает повести плечом, как чувствует ненавязчивый аромат жасмина и теплое дыхание на своем затылке. Брови Доктора ползут вверх вместе с копошащейся в голове мыслью - что Девятому могло понадобиться в этом месте в это время?
Занят, - хотел бы сказать Дотторе, и не соврал бы. Занят, - формируется в его голове, пока чужие пальцы под тканью перчатки вычерчивают упрямое "не-". У Панталоне на сегодня явно другие планы. Перчатка с тихим шорохом падает на пол, и Дотторе долго не может понять, что поменялось в его любовнике. Он будто смотрит с непривычного ракурса, как если бы
Пальцы ложатся на жёсткую поверхность корсета - и Дотторе в изумлении разворачивается.
Шах и мат.
Выигранная партия - широкий оскал - кто из них затеял эту долгую игру на желание - уже не так важно. Уже не так нужно. У Дотторе - довольство внутривенно, слова ложатся на язык легко и без лишних раздумий, будто сиюминутное решение, будто не держал в голове эту мысль с самого начала.
Хочу, чтобы ты-
Ох.
Ну надо же.
Глаза его не обманывают - торс Панталоне действительно затянут в черную плотную ткань, обвитую продольными корсетными косточками. Доктор не может отказать себе в желании пробежаться пальцами вокруг талии, нырнуть под тугую шнуровку за спиной и в самом конце - опустить ладонь ниже. Девятый перехватывает ладонь, не давая в полной мере насладиться ощущением затянутой в полупрозрачную ткань кожи бёдер на своих пальцах - Дотторе досадливо выдыхает, вскидывая голову и наконец понимая, какая деталь не давала ему покоя: Панталоне совершенно точно выполнил все три его условия. И теперь он смотрит сверху вниз.
- Тебе идет. Может быть, стоит внести эти атрибуты в твой ежедневный образ?
Второй тихо смеётся, представляя, как Панталоне надевает корсет и чулки под свою обычную одежду, как звонко стучат каблуки по блестящему камню. Довольно скалится, представляя, как предвестники оборачиваются на него со странными выражениями на лицах. Предвкушает, как скрасится его скука на общих собраниях. Сейчас ему кажется, что Девятый пришел бы от этого в такой же восторг.
Ярко сверкающие глаза под стёклами очков смеются в унисон.
И всё-таки, сходиться с ним во мнениях - так приятно. Каждый раз.
Дотторе цепляется пальцем за мостик очков, позволяя им упасть с лица и мягко спружинить на серебряной цепочке вокруг шеи - черные пряди щекочут щеки, когда его губы сталкиваются с чужими. Совсем ненадолго. Он чувствует руки Девятого на своем теле - и это ощущение выбивает все мысли о делах из его головы. Заменяет их другими, мыслями совершенно противоположного характера. И совершенно иной плоскости. Прямо в губы, согревая их своим горячим дыханием - Дотторе их озвучивает и обхватывает пальцами его шею сзади, слегка надавливая - направляя - немного ниже.
- Вполне. Но сперва сделай кое-что для меня. В качестве компенсации за прерванную работу. Партнёр.
Каждая секунда в удушающем плену шубы стоит того, как изумление расцветает на лице Дотторе. Девятый не сомневался, что его шалость удастся, ведь в конце концов это было желание которое он проиграл, но ничто не сравнится с тем, как удовольствие растекается по груди вместе с искренней реакцией его любовника. Дотторе называют безумцем.
На самом деле они оба в равной степени больны. Славно, что диагноз совпадает.
Панталоне не жалел о своем проигрыше ни секунду. Признаться честно, он любит проигрывать Доктору так же сильно, как забирать свою победу. В этом есть что-то ненормальное, но Дотторе умеющий его удивлять и поражать, чувствует грань дозволенного каким-то звериным чутьем.
(Панталоне сам не знает, где она находится.)
– Я готов обдумать твое предложение, – очки покидают его нос и мир вокруг рассеивается, превращаясь во всполохи ярких красок без внятных форм. Осязаемым и четким остается только Второй, – за достойную плату.
Девятый поводит плечами, бесстыдно скидывая верхнюю одежду на землю оранжереи. С белоснежной шерстяной тканью можно распрощаться, но Банкир теперь может вздохнуть свободно без удушающей тяжести. Обнаженных плеч касается влажный воздух и даже под сводами теплицы Панталоне ощущает зябкость от гуляющего сквозняка.
– Справедливо.
Девятый склоняет голову, смеясь уходя от направляющей руки Дотторе и плавно толкает его назад, вжимаясь бедрами в чужие, пригвождая Доктора к столу. Удобства оснащения рабочих мест.
– Терпение, не твоя добродетель.
Зато Панталоне его не занимать. Пальцы пробегают по пуговицами на рубашке, освобождая только последнюю. Касаются кромки кожаного ремня портупеи, Девятый смеется про себя, очаровательная компания на собраниях, маленькие слабости спрятанные под слоями одежды. Склоняет голову, широким мазком языком касается шеи доктора, чувствуя биение сердце, уханье оседающие на
Карабин громко щелкает в помещении, что раньше наполняли только звуки их дыхания и работы ламп.
Мягкая улыбка Панталоне на мгновение искажается хищным оскалом, словно тот зеркалит повадки своего любовника.
– Это кольцо, оно так и просилось.
Выделанный на заказ поводок, пришел к нему с подпиской, что выдержит даже самого норовистого пса.
(Возможно, мастер не знаком с Дотторе).
Панталоне тянет поводок на себя, впечатываясь голодным поцелуем в губы Второго. Управляться с новым аксессуаром оказывается удобно.
Что важнее, он не отказался бы сейчас от фонтейновской камеры, чтобы запечатлеть для себя эту картину.
Поводок натягивается, когда Девятый опускается на колени перед Доктором. Банкир северного королевства не жалуется, когда мелкие камушки спиваются ему в колени, скрытые кожей сапог. Он поднимает взгляд на Доктора, когда мягко прикусывает его ощутимо потяжелевшее возбуждение.
Терпение – особый навык банкиров.
Как и знание меры. Иначе твой оппонент вполне закономерно готов потерять интерес.
Движения отточены, потому что Панталоне знает повседневную одежду Доктора до бесстыдного хорошо. И пуговицы на высоких штанах не вредничают под манипуляциями его пальцев. Девятый стягивает брюки ниже, зная что тем самым практически обездвиживает Дотторе. Если тот не планирует уронить их двоих. Не то, чтобы подобного в их жизни не случалось, совершенно ненамеренно. Банкир щекотно проводит по внутренней стороне бедер, и наклоняясь оставляет рядом с почти зажившим шрамом очередной след его зубов. Его теплое дыхание следует выше, когда он стягивает белье, но не больше.
– Только знаешь. У нас в банке принято согласовывать компенсацию по договору, только после конкретики в его заключении.
Отредактировано Pantalone (30.01.2023 23:58:05)
Шуба падает на каменный пол - и Доктор замирает на долю секунды. Черные волосы ложатся волнами на левое плечо - Дотторе скалится и убирает половину - на правое. Нравится. Как чёрный корсет туго обтягивает талию - нравится. Как высокие сапоги собираются складками в изгибах ног - нравится. Как непривычно видеть лицо Панталоне чуть выше, чем оно должно быть - нравится-нравится-нравится.
Вверх по груди поднимается жар - будто просыпающееся жерло вулкана, вот-вот готовое разорвать застывшую камнем лаву. Стоит отдать ему должное - умение выбить все мысли из головы одним махом - дорогого стоит. Дотторе даже немного жаль, что он не был слишком сильно занят сейчас - было бы интересно понаблюдать за собственными метаниями.
Он усмехается. Цена за эту маленькую шалость ещё не озвучена, однако, предложение выдвинуто - стало быть, Панталоне действительно готов отправиться в таком виде на важную встречу. Интересно, - Доктор склоняет голову набок. Тяжелый стол, ничем не пригвожденный к полу, с неприятным лязгом отъезжает назад на пару сантиметров - бедра приятно впиваются в чужие. Девятый дышит совсем близко, смахивая ладонь со своего затылка - ниже, к груди, мокро касается шеи и подытоживающе клацает под подбородком.
Это-
- Это кольцо, оно так и просилось.
[indent] -поводок?
Девятый выглядит таким чертовски довольным, что Дотторе и сам каким-то неведомым образом заражается этим. А может быть, это довольство исходит от него самого. Исключительная наглость, самодовольство и вседозволенность - требовательным поцелуем Панталоне собирает все определения, которыми мог бы наградить его щедрый любовник вслух. Без остатка - все то, что так сильно нравится ему.
Поводок натягивается - Дотторе слегка наклоняется следом за любовником, опускающимся на колени. Кажется, пора пересмотреть необходимость наличия стального кольца на портупее. К тому же, если подумать, Второй и не вспомнит, в чем эта необходимость изначально состояла. Нерациональная трата ресурсов, разве не так? Кому как не Банкиру об этом знать. Его глаза смеются - снизу вверх, а будто - сверху, когда зубы смыкаются на ткани, срывая с губ непроизвольное шипение. И после - тихий смех, проходящийся мягким шелестом по поверхности замерших листьев. Большой палец намекающе ведет вдоль губ, едва размыкая их - однако, как известно, намеки - не валюта для Банкира.
- Раз уж ты настаиваешь, я конкретизирую, - одно требовательное движение бёдрами - и эти губы уже смыкаются вокруг члена, пропуская во влагу горячего рта. Доктор собирает волосы на затылке, удерживая голову крепко между своих ног. - Терпение - не моя добродетель.
Добродетель - не то слово. В голове Дотторе - нескончаемый поток самых разнообразных картин, вперемешку с чудовищными опытами, он олицетворяет собой все самое циничное и непозволительное для людей, зовущих подобных себе - нормальными. Для него похоть - нечто естественное настолько, что заняться сексом в окружении тысячи растений, способных убить с одного касания - возведено в ранг обыденного. Возможно, именно с этого и началось их крепкое сотрудничество с Девятым. Возможно, именно из-за того, что для этого человека все мыслимые границы полностью стёрты.
Для них обоих.
— Раз уж нам необходима конкретика, хотелось бы знать, какова же цена моего скромного предложения, - от немного более грубого движения бедрами у Панталоне подрагивают ресницы. - О, только не говори с набитым ртом, ты можешь подавиться.
Дотторе скалится в излюбленной манере - натягивая черные волосы сильнее; лицо Девятого едва розовеет от нехватки воздуха, но Доктор решает ещё немного растянуть свое удовольствие. В конце концов, ему всегда так нравилось за этим наблюдать. А сегодня - особенно.
Ведь сегодня он забирает свой заслуженный выигрыш.
Дотторе скалится, как будто торгуется не с главным дельцом Снежной (Тейвата). Может думает, что у Панталоне для него есть какое-то особое условие. Думает верно. Его, Девятый оставит “без штанов” буквально и фигурально с особым удовольствием.
Дотторе скалится и рука сжимая волосы натягивает пряди почти до боли. Панталоне шумно выдыхает, пока ещё возможность есть, кожу головы покалывает, и от того, по позвоночнику вниз бежит электрический заряд удовольствия. Ему остаётся только крепче ухватиться за бедра Доктора, сосредоточившись на его небрежном тоне.
Какие мы сразу разговорчивые стали. Все потому что заткнул оппонента?
Он знает дальнейшее, ещё до того, как Дотторе категорично вжимает его лицом в пах. И если бы Девятый хоть на немного был против, то не опустился бы перед ним на колени с таким радушием. Панталоне сказал бы, подобные игры не пугают его, потому что он уверен в благоразумии Дотторе. Да только он это слово никогда рядом с именем любовника не ставит.
Особая острота заключается в том, что он одновременно уверен в Докторе больше чем в ком-либо и никогда не знает что у того на уме.
Ведь смысл имеет только то, что при всех условиях уравнения, в результате Девятый без колебания отдает себя в его руки. И забирает не меньше.
Дотторе скалится, его лицо расплывается от пелены выступивших слез, остающихся тяжёлой влагой на ресницах, и накрывающего марева отсутствия кислорода. Пальцы Банкира сжимаются на бедрах того до той степени,то после он точно сможет найти тропинку из синяков, но он упрямо смотрит вверх. Это справедливый выигрыш. Девятый отдает долги по совести.
Когда хватка ослабевает настолько, что он может податься назад, в голове становится великолепно звонко, от глотка воздуха. Эйфория смешивается с собственным удовольствием, и Панталоне пьяно улыбается, облизывая губы неприлично близко от члена Дотторе.
Кстати о конкретики.
– Ничего, что было бы тебе недоступно, – говорит он, и тонкие губы при каждом слове касаются напряжения Доктора. Панталоне играясь, оставляет почти невинный поцелуй на головке, прежде чем вернуться в то положение, что сейчас предпочтительнее для Второго, насаживаясь ртом на всю длину. Ладонь ласково оглаживает бедро, поднимаясь выше. Одна из перчаток небрежно брошена под ноги.
Это практически вызов на дуэль.
С иным исходом.
Девятый, зачастую очень аккуратен в планировании. О, он обожает импровизацию, но считает что для неё, нужна крепкая база подготовки. Как в работе, так и в сексе. Сомневается только на три процента, что в карманах Второго сейчас не найдет какого-нибудь концентрата слайма или его любимого масла шелковицы. Но ради этих трёх процентов, опускает закрытую перчаткой руку на шубу, нашаривая карман.
— Ничего, что тебе бы не понравилось, – Панталоне трётся об колени щекой, заглядывает в глаза Дотторе. Когда того требует ситуация, он может быть чуть-чуть, самую каплю покладистым. Выгода, она достигается разными путями.
Ведёт ладонью по бедру, привычно ощущая мелкие шрамы и едва ощутимо, подушечками пальцев по мошонке и дальше. Его собственный член тяжело оттягивает ткань изящного белья, требуя того, чтобы и ему уделили внимание, но увы, Банкира занимает другой.
– Справедливый обмен, – флакон с маслом блестит на фоне темного бархата, когда Девятый чуть сипло выставляет свою цену, – побудь сегодня снизу, Дорогой. И нет, я не собираюсь оседлать тебя, не в этот раз.
Девятый едва заметно ёрзает, запрещая себе проматывать эти картины перед внутренним взором. Как бы заманчиво это не было, но такие позы привлекают его больше в комплекте с кроватью или на крайний случай с коврами в собственном доме.
И точно, не на рабочем месте кого-либо из них.
Он совершенно точно, не думает о подобном.
Банкир отдает 80 процентов на то, что ответ будет положительный. 18 процентов уходят на его экипировку, и Архонты, он размышляет здраво, проверни Дотторе подобное, то Панталоне возложил бы любую цену на алтарь того, чтобы завалить его на том же месте. 2 процента, в дань уважения Девятый отдает непредсказуемой натуре Доктора.
Дотторе скалится, а Панталоне зеркалит Доктора, смягчая оскал в своей природной манере. Его губы, влажные и покрасневшие изгибаются в улыбке, которую прочие назвали бы одержимой, хищной, хитрой. Непозволительно влюбленной, назвал бы он сам, потому что так, Девятый, улыбается только Второму.
Отредактировано Pantalone (24.02.2023 05:52:01)
Мягкие завитки волос струятся сквозь пальцы, сжимающие крепче - Дотторе забывает рассчитывать силу в такие моменты, не беспокоясь о том, какая последует цена. Под закрытыми веками - искры, а откроешь - отражаются. В глазах цвета всполохов молнии на ночном небе. Панталоне смотреть не прекращает, и в этом сейчас - его явное превосходство, спорить с которым Доктор не станет. В конце концов, все возможные выражения на его лице Девятый уже видел.
Его влажные красные губы двигаются с особой чувственностью, когда так близко - Дотторе зачарованно наблюдает, переставая откладывать в голове смысл услышанных слов. Хмыкает по инерции, ведя ладонью по запястью Банкира - сойдёт и такой ответ. И действительно - Панталоне занимает рот более приятным делом, будто и не замечая, что слова его не достигли сознания адресата.
И вновь веки тянутся друг к другу - Доктор выдыхает шумно, едва не запрокидывая голову от бьющих в паху волн удовольствия. Он ведь приходил сюда за чем-то очень важным, так? Взглядом Девятый пригвождает к столу, словно камнем - разве есть что-то более важное, чем то, что происходит сейчас между его ног?
Плавно, замыленно, едва сводя колени от накапливающегося напряжения - Дотторе оглядывает партнёра снова - с ног до головы, не отказывая себе в удовольствии плотоядно облизывает губы, представляет, как восхитителен, должно быть, вид сзади. Он уже скалится, собираясь сообщить о своем очередном желании вслух, однако, Банкир останавливается снова.
Ничего, что тебе бы не понравилось, - говорит он, и потирается о колено, почти ласкаясь, - и в этом жесте Доктор отчётливо видит коварство. Они с Банкиром, кажется, знакомы не одну тысячу лет, иначе когда он успел научиться видеть его насквозь?
"Справедливый обмен"
Бледные пальцы скрываются где-то между бедер, следуя за взглядом.
Дотторе тихо смеётся.
Он должен был догадаться.
— Справедливый обмен с большей пользой для тебя, - заключает Доктор, склоняя голову. - В ином случае ты перестал бы быть собой.
Разум Второго всегда был абсолютно свободен от предрассудков и не имел никаких лимитов, и в любой другой момент в его голове не возникло бы и мысли поторговаться. Но сейчас, когда перед ним такое —
— Ты чудовище.
Панталоне не нужно повторять дважды - он наверняка понял ещё с полувзгляда - согласие получено. Как будто оно когда-то требовалось. Как будто Дотторе когда-то не был готов на любые эротические авантюры. Как будто он не придумает, как повернуть ситуацию в свою пользу.
Доктор скалится -
в этом бесконечном соревновании не бывает проигравших.
За предплечье он тянет любовника выше, задевая шершавой тканью напряжённый член - выдыхает неосознанно, горячо - уже в губы напротив, для начала впиваясь в них долгим напористым поцелуем. Оставляет укус на нижней, ближе к уголку, и дергает за шнуровку на себя - вжимаясь бедрами в пах:
— Даже если и так, не вздумай лишать меня этого потрясающего зрелища.
Дотторе так или иначе заберёт своё, пусть и не сегодня - он в этом уверен настолько, что даже не собирается делать вид, что недоволен поставленным ему условием.
Его абсолютно точно всё устраивает.
– Сочту за комплимент.
Говорит он, как будто его маленькая прихоть не проявление вредности. Как будто, Панталоне бы разочаровал отказ, нет, (совсем немного). Для него, это их извращённый метод демонстрации чувств.
О, он знает, что именно сейчас, это звучит самую малость жестоко.
У Дотторе, когда тот не прячется за маской, очень выразительное лицо, а может Девятый научился читать эту книгу.
(По крайней мере, почерк Второго, подвластен кажется только ему)
– Но ответственность за это, лежит на твоих плечах, – бессовестно лжет Панталоне. Дыхание перехватывает, он не успел восстановить его как Дотторе пальцами впивается в шнуровку, затягивая невольно корсет ещё сильнее. Девятый выдыхает остатки ему в губы. Тянет в отместку за безвольно болтающийся поводок, заставляя Доктора запрокинуть голову назад.
– Ну-ну, когда же я вел себя столь жестоко, Дорогой, – стол скрипит принимая на себя вес навалившихся тел. Столы, у Дотторе, обычно крепкие. Надежные. Панталоне может даже сказать, что они проверили большую их часть, – все что от тебя потребуется, не отводить взгляд.
Сладкий аромат ядовитых растений пропитывает их насквозь. Они сами уподоблены ядовитым лозам, плетущимся по стенам теплицы.
Панталоне похищает звуки, издаваемые Доктором, заставляя балансировать на одной ноге. Сжимает бедро второй, удерживая в воздухе, в этом нет нужды, кроме жаркого удовольствия, от ощущения как Второй Предвестник вынужден цепляться за его плечи, пока Панталоне подготавливает его.
Для себя.
Хотя сейчас, нет никаких громких титулов.
Его губы нежно касаются следов на шее, оставшихся от прошлых действий. Может, я слегка перестарался, говорят его действия, но тебе же понравилось, говорит его взгляд, когда он смотрит в подернутые пеленой глаза Дотторе. Красная радужка еле виднеется вокруг огромных зрачков. Румянец возбуждения спускающийся от щек к шее.
– Прекрасен.
В голосе Панталоне плещется восхищение и жажда. В груди разливается довольство обладания.
(По меньшей мере он думает, что если кто-то ещё посмеет увидеть подобную картину, он собственноручно лишит человека глаз).
Хотя от вида усевшегося на стол Дотторе, Девятого так и тянет не в тему хихикнуть.
Чувство, конечно отступает, когда он мягко толкает Доктора в плечо, и тот опускается на стол. Это, совсем не смешно. Возбуждение накатывает волной, на миг подавляя все прочие мысли. Все что бьется в голове – мое.
– Если я оцарапаюсь о твои шпоры, Дорогой, ты будешь отрабатывать это очень долго, – елейно тянет Панталоне. Эти самые шпоры, вместе с сапогами и брюками, отправляются на пол. Не потому, что Девятый искренне боится пораниться о них (он умолчит, что шрамы на пояснице зажили недавно), а потому что теперь, он может беззастенчиво вздернуть Дотторе к себе ближе, обхватывая под бедрами и закидывая ноги себе на плечи.
Вот.
Так.
Идеально.
Вы здесь » reflective » фандом » dominance;