[indent] Закат рассыпается золотистыми бликами на летней зелени сада, раскинувшегося у дворца, лёгкий ветерок приятно холодит кожу, впутывается в локоны волос, стягивает лоснящийся шёлк, оголяя шею своим нежным прикосновениями. Лале на секунду закрывает глаза и тоскливо улыбается, пальцы касаются тёплого мрамора перил, оглаживают гладкость камня и взмывают в воздух в жесте, столь знакомому по урокам музыки. Шелест листвы, глухие удары о дерево тренировочным мечом, доносящиеся с конюшни, щебетание запозднившихся птиц в саду, даже тихие разговоры вельмож подле дворца Султана создают странную музыку, что приятно обволакивает и дарит ощущение покоя. Дни во дворце наступили тихие, смерть Султана Мурада всё ещё отзывалась скорбью в сердцах его верных подданных в дань уважения к его великому и мудрому правлению, но все старались смотреть в будущее, в будущее, которое возложили на плечи новому Султану - кузену Лале - Мехмеду. Лале относилась к нему настороженно, но всегда выказывала подобающее уважение ему, надеясь, что все мысли об управлении столько большой Империей, изложенные ей в письме в далёком 48 году, действительно ведут его и смогут привести Османию лишь к ещё большему процветанию.
[indent] - Лале-хатун, - позвал голос со спины.
  [indent] Девушка оборачивается, складывая ладони, и учтиво склоняет голову, увидев перед собой Мехмеда, что внимательно наблюдал за ней, кажется, уже не одну минуту.
  [indent] - Добрый вечер, Султан, -  Лале напрягается, замечая его взгляд, скользящий по лицу, открывшейся шее и плечам, вдоль рук и к кончикам сложенных пальцев; ей вдруг резко хочется одёрнуть шаль, одним движением закрываясь от искр в глазах, словно щитом в бою. Непозволительно. Лале горделиво поднимает подбородок и позволяется себе вежливую улыбку. - Как ваше здравие?
  [indent] Мехмед не отвечает, лишь смотрит в глаза, его лицо выглядит непоколебимо и уверенно, лишь больше хмурятся брови. Время, кажется, тянется бесконечно и болезненно мучительно, и девушка заставляет себя не отводить взгляд от тьмы, кроющейся в глазах падишаха.
  [indent] - Вы невероятно красивы, Лале-хатун. И так же невероятно умны, - внезапно начинает он, делая шаги навстречу. - Вы отвергаете мои подарки от самого сердца, хотя я уверен, что та шаль или тиара, украшенная безупречными бриллиантами, прекрасно бы смотрелась на вас. Прекрасное на столь прекрасном, - Мехмед замолкает, поджимая губы. - Неужели я вам совсем не мил? И оступившись однажды - вынужден нести этот позор до конца своих лет.
[indent] Лале только крепче сжимает зубы, чтобы не сорваться. В глубине души она надеялась, что они больше никогда не вернуться к этому разговору, и её твёрдый отказ тогда смог убедить шехзаде, что она никогда не станет его женой, никогда не примет знаков его внимания. Девушка не раз повторяла, что готова быть его верной подданой и доброй кузиной, но большее... большее она не смогла бы ему дать никогда.
[indent] - Умный мужчина предпочтёт слышать правду, Султан, - вторит своим же словам, её голос звучит твёрдо, непреклонно, хотя внутри всё сжимается от волнения. - Я не та женщина, что сможет пройти с вами этот путь. Ваши подарки великолепны, но я не смогу принимать их, как данное, потому что начнутся пересуды, которые будут неприятным не только мне, но и вам.
[indent] Его губы сжимаются в совсем тонкую линию, лицо становится мрачным и почти непроницаемым, и Лале пытается отступить назад. Не успевает. Мехмед резко и больно хватает её за запястье, притягивая к себе и хватая свободной рукой девушку за подбородок, заставляя смотреть в глаза.
[indent] - Умный мужчина никогда не станет слушать женщину, - недобрый огонь в его глазах заставляет Лале замереть от страха. Сердце стучит, как у загнанного в ловушку зверька, пальцы сжимают воздух за собой. - Вы играете со мной. - будто обречённо заключает он, - любая, кто посмел бы так сделать - тут же отправилась бы в дальние земли или на плаху. Но не вы... - злоба в его голосе прожигает, Мехмед вжимает Лале ближе, вторгаясь в её личное пространство, - вы знаете, что я тот мужчина, кто сможет уберечь вас. Вашу душу и ваше тело, - его хищный взгляд скользит вдоль шеи, Лале словно чувствует его, стараясь отодвинуться, но все попытки причиняют лишь большую боль, крепкая хватка держит её на крючке без шансов на освобождение.
  [indent] - Вы так боитесь пересудов Лале-хатун, что заставляете меня принять решение самостоятельно, - большой палец оглаживает её щёку, и внутри Лале всё холодеет, она в отчаяние упирается рукой в плечо Мехмеда, в попытке оттолкнуть, не взирая на законы и правила.
  [indent] - Нет. - выдавливает из себя девушка, вкладывая всю злобу и боль. - Вы не смеете.
  [indent] Его, кажется, только раззадоривает, он с ненавистью выдыхает: вы выйдете за меня, желаете вы того или нет. - нависает. Лале пытается отвернуться, и Мехмед лишь смазанно целует девушку в висок, довольно ухмыляется, выпуская оберчённую из своей хватки.
  [indent] Девушка отшатывается, едва не теряя равновесие. Бежать. Как можно дальше, бытрее. Она прижимает холодные ладони к подбородку и выбегает с балкона, в след ей звучит голос Мехмеда:
  [indent] - Мы проведём никах по всем необходимым правилам. Никто не посмеет вас осудить, Лале-хатун, ведь слово Султана - закон.

***

[indent] Когда на дворец опускаются сумерки, Лале осторожно выходит на улицу, накидывая шёлковый капюшон на голову, кутается в плаще, будто стараясь скрыться в столь тонкой ткани. Она и раньше рисковала навлечь на себя позор, выбираясь в их тайное место, но сейчас.. Сейчас казалось, что в Османии настала холодная зима, которая уже тянет свои мёртвые руки к Лале и Аслану: заставляя реже встречаться при свете дня; заставляя сковываться рамками приличия и не позволять проявления дружеской нежности друг к другу, открытых разговоров. Она ускоряет шаг, будто пытаясь сбежать, стараясь не озираться назад и не смотреть, не следит ли кто в окнах дворца. Двигается тихо, чтобы услышать, идёт ли кто сзади, надеясь, что шелест листвы или шорох травы выдаст преследователя с головой.
Мастерская встречает её теплым светом, струящимся из окон, Лале почти переходит на бег, лишь бы скорее оказаться в месте, что теперь кажется домом. В этом маленьком островке спокойствия среди бушующих волн она видит его.
  [indent] - Аслан, - почти крик души, Лале срывается с места, порывисто крепко обнимая названного брата, теряется в запахе травянистой меди и палящего солнца Османии. Утыкается куда-то в грудь, зажмурившись и стараясь удержать солёный океан, рвущийся наружу.
[indent] Это всё сон - повторяет себе Лале, не отзываясь на беспокойный тон Аслана.
[indent] Это всё сон - повторяет она, как молитву к Всевышнему, что мог бы даровать спасение, но обрекает на вечные муки.
[indent] Это всё сон - как немую мольбу, сжимая муслиновую ткань камиса на спине друга и замирая каждой клеткой своего тела.
[indent] - Он хочет, чтобы я стала его женой, - дрожащим голосом говорит Лале, поднимая наполненные слезами глаза. Смотрит незряче, потерянно, выхватывая взглядом то рыжий вихрь волос, то зелень изумрудных глаз. - Мехмед... Он теперь полноправный Султан, он хочет провести никах, - её голос звучит сбивчиво, то разгонясь, срываясь, то затухает и сходит на нет. - Дяди Мурада больше нет, никто не посмеет ему ничего сказать... - осознание смысла собственных слов догоняет глухим ударом, будто только произнеся это вслух - девушка поняла, что её ждёт на самом деле. Тело пробирает дрожью, Лале качает головой, закрывая глаза. - Он сказал об этом вчера вечером, даже если я того не буду желать, против воли..., - пальцы разжимают ткань, руки слабеют и безвольно опускаются вниз. - Как будто я военный трофей, - Лале открывает глаза, позволяя слезам скользить по щекам.
[indent] - Я боюсь за тебя, - едва слышимо и тихо, ведь только Аллаху известно, что Мехмед мог задумать ещё. Своя ноша кажется невыносимой, но Султан ни перед чем не остановится, зная, что у неё есть названный брат, верный друг и надёжно плечо. Лале видела взгляд Мехмеда, когда Аслана назначали на новую должность, слышала его речи к дяде Мураду с сокрытой злобой и гневом. Она не сомневалась, что стоит ей сказать что-то не то, наконец получивший власть Мехмед насладиться ей вдоволь, объявив Аслана предателем обета янычар - клеймит позором или, что хуже, отправит на верную смерть. Эти мысли связывают и сковывают, словно вязкая патока, проникая липким страхом под кожу. Она не может этого допустить, не имеет права. Утыкается лицом куда-то в плечо брата, тихо всхлипывая, - боюсь.