Что что-то не так, глава Байшэ понял за несколько дней до того самого сообщения, которое пришло с номера, никогда не существовавшего в списке контактов ни одного его телефона, но въевшегося в память, будто раскалённым тавро оттеснили.
* * *
Семья Лю не первое поколение за деньги переправляла в Японию тех, кто хотел покинуть континент, но по разным причинам не мог сделать этого официально: неугодные Пекину, выходцы из Лаоса, Вьетнама, Камбоджи, ищущие лучшей доли. Старая-добрая торговля людьми осуществлялась по тем же самым каналам. До безобразия простая схема была отработана сотнями рейсов морского контейнеровоза, который доставлял груз в Осаку, в надёжные руки купленного с потрохами начальника таможни. На самом корабле так же всегда был как минимум один «свой» член команды — водитель погрузчика, тот самый человек, кто знает схему расположения грузов, как свои пять пальцев, кто может спрятать один контейнер так, что его сроду с собаками, официальными схемами и накладными никто не найдёт. Капитан судна обычно просто не видел, какой лишний короб грузят на его борт, он в это время внимательно смотрел на небольшую премию от постоянного клиента, подчинённого Фейлона. Изредка, когда были поводы поволноваться за доставку, в компанию к ним покупали ещё одного рабочего, чтобы приглядывали за «посылкой» и могли быстро отреагировать на любую неожиданность.

Однако этот рядовой в общем-то рейс закончился не так, как десятки до него. Когда контейнеровоз прибыл в Осаку, таможенник не нашёл на нём ни контейнера под нужным номером, ни водителя погрузчика. Он обливался холодным потом, связываясь с Ван Хэ, тем членом Байшэ, кто занимался всей схемой. Связывался, едва не плакал, клялся и божился, что из его подразделения информация про поставку утечь не могла, что он верен только господину Лю и не надо никаких наказаний ему, простому гос.служащему, он ни в чём не виноват…

Что ж, обливаться холодным потом после этого звонка начал Ван Хэ. Контейнеровоз прочесали (насколько к плавучему складу применимо это определение) люди из «Белой змеи». Допросили членов экипажа так, как этим славится гонконгская мафия: во время подобных допросов люди сначала вспоминают всё, даже то, о чём никогда не знали, а сразу после них забывают обо всём, что могло бы бросить хоть край тени на широко известную в узких кругах организацию.

Итог был неутешительным. После короткой остановки на острове Кюсю, оказывается, погрузчика никто не видел, а «тот самый» груз для команды вовсе не существовал, потому что об этом позаботилась сама организация. Ван Хэ понимал, что дни его сочтены, что Лю Фейлон подобный провал не простит даже самому старому и верному члену своей группировки. Однако существовал ещё шанс облегчить кончину, избежав кошмарных пыток, если слегка поседевший за последние дни господин Ван не станет утаивать инцидент, а доложит обо всём боссу без промедления и лично. Из таких соображений он попросился к высокому начальству на аудиенцию в его загородный особняк.

В некоторой степени стратегия себя оправдала. Его не стали убивать сразу — запущенный сильной рукой стакан из толстого стекла, метивший в голову, но в итоге разбившийся об стену за его спиной, потому что докладчик вовремя присел, не считается. И нет, Фейлону не было необходимости кричать, чтобы его бойцы мысленно писали завещание, ему было достаточно тихо говорить, будто бы шипеть, но каждое слово оказывалось услышано и отпечатывалось внутри черепных коробок. Даже когда глава вызванивал своих ключевых подчинённых и шипел указания в трубку, каждый из них чувствовал метафорическое дуло пистолета возле собственного затылка.

— Вы должны выкопать этот контейнер, пусть он провалился в саму Преисподнюю! Поднимите всех своих полицейских, подключите чиновников, если понадобится! Нарисуйте доказательства того, что этот чёртов водитель погрузчика — глава группировки по контрабанде наркотиков, контрафакта, ядерного оружия в конце концов! И слейте это в интерпол! Пусть его ищет половина мира, но я желаю знать, что с моим грузом, и желаю видеть голову зачинщика на серебряном блюде на личном этаже моего небоскрёба!

Вдогонку к стакану полетело ещё и декоративное пресс-папье с письменного стола. Снаряд просвистел точно над макушкой Тао, шмыгнувшего в дверь с совком и веником, — заметив стремительное движение, он пискнул и присел. А ранее заглядывал в кабинет, услышав звон стекла, увидел осколки и влажное пятно, расплывающееся по дорогому шёлку обоев на стене, и вернулся, чтобы прибрать. Фейлон не заметил его в первый раз, тем более не думал о нём во второй, но успел испугаться, когда едва не попал в него.

— Тао!!

— Лю-сяньшен, всё хорошо! — воспитанник отреагировал быстрее и подбадривающе улыбнулся, предупредив чужое движение ринуться к нему на помощь. Он в самом деле не пострадал и не струсил, незачем переживать. Ведь уже настолько давно живёт у «Дракона» Байшэ, что привык ничему не удивляться, в том числе вспыльчивости покровителя.

— Я сейчас всё уберу, — повторил мальчик доброжелательно. «Смотрите, Лю-сяньшен, со мной полный порядок, не думайте о такой ерунде».

Зашуршали прутья веника, собирая стекло. Глава «Белой змеи» устало сжал пальцами переносицу.

— Всё так плохо? — на этот осторожный тон мафиози поднял взгляд от пола, несколько мгновений просто смотрел на ребёнка, а потом неопределённо повёл плечом и обогнул стол, приблизился к секретеру из красного дерева — на нём осталась бутылка скотча, того самого, чьи разводы теперь украшали стену. Скрутил крышку и сделал один глоток прямо из горлышка.

— Ничего такого, что моя организация не сможет пережить. А без проблем этот бизнес в принципе не может существовать. Просто в этом надо разобраться.

Фейлон не собирался забивать беззаботную голову Тао всем этим дерьмом. У него самого детство кончилось слишком рано, так пусть хоть у кого-то в его семье, в кругу его приближённых, оно будет, а «Лю-лаобан» просто понаблюдает со стороны за тем, каким же оно бывает, и порадуется за другого.

Он вызвал водителя и велел подготовить машину. Необходимо возвращаться в штаб-квартиру, решать свалившиеся беды разумнее всего оттуда.
* * *
День или два почти всех в Байшэ лихорадило, занятие нашлось почти каждому, а глава принимал «отчёты» от доверенных лиц буквально каждые пятнадцать-двадцать минут, и мало кому пришлось хоть как-то поспать.

Затем у Фейлона на экране телефона высветился тот-самый-номер, уведомление сообщило, что поступило не только предложение встретиться, но и некое фото…

...В одном из кабинетов «High Flower» в тот же день пришлось заменять оконное стекло взамен разбитого. Стоило «Дракону» Лю осознать, что конкретно он увидел на фотографиях, кто конкретно их сделал и где конкретно, его бойцы уверились, что кого-то из них он всё таки убьёт. И признавали, что босс в своём праве, раз по их вине случился подобный провал.

На удивление спустя те полчаса, что босс бушевал, всем посчастливилось выжить, кому-то, конечно, потребовалась медицинская помощь, но даже никаких новых заданий члены «Белой Змеи» не получили, а растрёпанный Лю Фейлон скрылся на своём этаже небоскрёба.

И не появлялся оттуда больше суток.

На излёте вторых суток для главы Байшэ подготовили самолёт, забронировали номер в токийском отеле, получили разрешения на перелёт и пребывание... хотя почти никто не понимал, зачем тот вдруг сорвался в Японию.
* * *
Фейлон мерил шагами гостиную своего люкса в нервном ожидании Асами Рюичи. Панорамные пейзажи из окна во всю стену совсем не цепляли его внимания. Во-первых, что он, глава триады, выросший в роскоши, там не видел, во-вторых, предстоящий разговор был слишком сложным и непредсказуемым, отрешиться от него не выходило.

Никак не получалось уложить в голове, что именно Асами затеял всю свистопляску. Как бы ни был обижен на него «Дракон» Байшэ все эти годы, а не признавать благородства этого чёртового японца он не мог. Благородства и относительно честного ведения дел. Но ведь именно на его руках оказались трупы из последнего рейса! Как он, находившийся тогда в Токио, смог оказаться возле контейнера, следовавшего в Осаку? Или контейнер возле него… Это всё похоже на объявление войны для гонконгской организации, но тогда на лайнере, у берегов Поднебесной, казалось, что между старыми знакомыми и старыми врагами что-то изменилось — точнее один глупый и непоседливый мальчишка помог вспомнить о том, что они не всегда пытались друг друга убить.

Фейлон рваным движением оправил пиджак. Сейчас ему было бы комфортнее в любимом чхёнсаме, в плотном шёлке, облегающем фигуру, и ещё более плотной вышивке по ткани, которые закрывали его от мира, словно броня, и тем самым помогали держать лицо в любой ситуации. Однако он собирался в спешке, было не до тщательного отбора гардероба, а вот теперь дорогой костюм добавлял молодому главе лишние градусы раздражения. Он проверил пистолет за поясом — разумеется никто не собирался совершать такую глупость, как встречаться с потенциальным противником без оружия. И да, даже на территории соседней страны, даже в отеле такого класса возможностей пронести огнестрел оставалось тысяча и одна.

Фейлон остановился перед холодным оконным стеклом, устремил взгляд к горизонту, хотя всё равно ничего не видел, потому что заглядывал при этом глубоко внутрь себя. Почему опять Асами? Почему опять он вляпался в какое-то жуткое дерьмо, а Асами опять оказался к этому причастен? Что такого они сделали друг другу в прошлой жизни, что в этой судьба с упорством, достойным лучшего применения, сталкивает их друг с другом, будто бы они должны сдать ей какой-то экзамен. Только всё никак не поймут какой. Потому и сдать его тоже никак не могут, два балбеса.

Фейлон вздохнул. Если бы он убил Асами Рюичи, для него жизнь явно стала бы легче. Не в том плане, что проблемы перестали бы вырастать на его пути, а в том, что он наконец смог бы избавиться от этой иррациональной зависимости, той самой, что заставила выбрать сторону Асами больше семи лет назад, что заставила потом его возненавидеть, что заставила сохранять это чувство, даже когда они годами не вспоминали друг о друге.

Раздался стук в дверь — и глава «Белой змеи» с неудовольствием отметил, что сердце в груди буквально подпрыгнуло.

«Может просто пальнуть по двери прямо с этого места?» — мелькнула глупая и по-детски трусливая мысль. Однако у его бизнеса серьёзные проблемы, с нахрапа их не решить, и прежде чем к этому подступиться, необходимо выслушать, кхм, гостя.

Собрав волю в кулак, Фейлон стремительным шагом преодолел разделяющее их с Асами Рюичи расстояние и распахнул дверь. Впрочем, сразу же сместился в сторону по давнишней привычке, уходя с линии огня, дабы с порога не получить пулю в лоб, — инстинкты, что поделать.

Как всегда, стоило этому невозможному человеку только оказаться в номере, он сразу же начал вести партию в их ритуальном танце под названием «дай повод — и я вытащу пушку». Лю-лаобан был нейтрализован пакетом, который ему вручили вместо любых попыток покушения, причём несколько мгновений после данного приёма он (на его собственный взгляд) мог лишь глупо стоять, слушать низкий голос своего соперника и медленно обводить его взглядом. Борьба между разумными доводами и чувственными порывами от всего услышанного и увиденного лишь усиливалась, пришлось взять паузу, возвращая себе душевное равновесие, и позволить гостю высказать всё, что он заранее подготовил. Когда предложение Асами было озвучено, всё так же молча Фейлон указал ему на кресла возле журнального столика, предлагая занять одно. С промедлением прошёл следом и лишь к этому моменту смог совладать с собой в достаточной мере, родив первую фразу в присутствии японца.

— Фотографии контейнера во всех подробностях плюс яд в футляре? — беглого взгляда хватило, чтобы распознать содержимое пакета. Садиться напротив визитёра отчаянно не хотелось: положение достаточно уязвимое, — но и стоять посреди комнаты казалось нелепым. В порыве потянуть время ещё немного и, возможно, успеть разобраться в собственных желаниях, глава Байшэ достал «подарки», папку с бумагами бросил на столик, взялся за шкатулку — и кинул на Асами короткий внимательный взгляд. Не спрятан ли там действительно вредоносный презент, если так, даритель явно не захочет, чтобы механизм сработал в непосредственной близости от него… Останавливать никто никого не стал. Значит, заряда нет. Однако в чёрных глазах Асами мелькнула непонятная тень, и опознать её за короткие секунды точно не вышло бы. Пришлось Лю Фейлону на свой страх и риск резко откинуть деревянную крышку. И удивлённо округлить глаза.

Шпильки для волос. Для длинных и тяжёлых прядей, совсем как в древние времена было принято у народа хань. Адресный подарок для того, чьи волосы — его визитная карточка, именно такие, как в псевдоисторических сериалах. А ещё это настолько многозначительный дар, насколько многозначительным он в принципе может быть в контексте культуры Поднебесной. Про Страну Восходящего солнца Фейлон таких подробностей припомнить не мог, но и без них был обескуражен в достаточной мере.

Как назло изящная работа по серебристому металлу напомнила те, первые дни их с Асами Рюичи знакомства. Знакомства оч-ч-чень близкого, после которого предательство этого мужчины ударило особенно сокрушительно. Конечно, после той заварушки на лайнере, с поехавшим русским, босс Байшэ велел провести небольшое расследование в делах семилетней давности, все факты говорили о том, что предательства не было на самом деле, как и говорил ему Асами несколько месяцев назад, что поводов ненавидеть на самом деле не было.

Но такая красивая работа, такой неоднозначный намёк…

«Дракон» Лю достал один стилет из его удобного бархатного гнезда, и тонкие ножны легли в его тонкие пальцы так удобно, словно их выковали друг ради друга, человека и искусно инкрустированные камнями шпильки. Нет, подобные вещи не дарят без контекста.

Фейлон метнул в Асами новый, острый как сталь, взгляд. Он его точно убьёт сегодня.

Ножны скользнули вдоль стального ребра очень мягко, усилия практически не требовалось. Просто короткое движение — и яркий электрический свет из-под потолка уже упал лучом на лезвие и отразился маленьким «зайчиком», прыгнул Фейлону на лицо. Сталь оказалась отлично заточенной, он понял это уже через пару мгновений.

Комплименты от Асами Рюичи сами были как кинжалы, которые попадали точно в сердце. Наследник семьи Лю, ныне её глава, так давно не слышал нотки восхищения в голосе Асами, что с холодком вдоль позвоночника осознавал, как его собственная воля под его прямым изучающим взглядом ослабевает. Знал ли «Дракон» Лю, что красив? Разумеется. Его внешность оказалась отличным оружием в его же руках, в Поднебесной, где испокон веков красота воспевалась и ставилась на пьедестал наряду с выдающимися добродетелями, перед ним робели акулы-политики, магнаты-толстосумы, представители силовых структур и шефы других группировок. Европейцы, как бы не плевались на чужие феминные идеалы, тоже не оставались равнодушными. И с кем-либо другим босс «Белой змеи» хладнокровно, умело давил на слабые точки, выжимал всё, что ему требовалось, или заставлял сделать желаемое, то с этим японцем…

Он сам не понял, когда сжал руку на полуобнажённом клинке, и встрепенулся, лишь ощутив боль от пореза. Это отрезвило. Помогло осознать себя в гостиной люкса, на головокружительной высоте над Токио, куда они оба пришли для того, чтобы решить крайне неприятный, но так же крайне важный вопрос. Помогло сбросить те чары, которые голос Асами навевал на Фейлона, и переключиться на деловой настрой.

Глава Байшэ уверенно вогнал кинжал обратно в ножны, вложил их в шкатулку и захлопнул её крышку. Шагнул к креслу, демонстративно сел в него и закинул ногу на ногу (пускай даже неосознанным жестом, будто пытаясь закрыться), стряхнул с себя остатки наваждения. Удивительно, но подаренные шпильки, которые сначала вызвали извержение вулкана в сознании, теперь же и успокоили. Не только порезом, нет. Пока холодное оружие было в ладони китайца, его оппонент оставался расслабленным и спокойным. То, что умелая рука бойца могла метнуть в него клинок, и он вряд ли бы успел при этом достать пистолет и выстрелить, не заставило Асами нервничать. Он был открыт диалогу, готов идти навстречу и без стеснения это демонстрировал. ...как и тогда, во времена их первого сотрудничества. Снова судьба свела их лицом к лицу, значит, настала пора запомнить уроки прошлого, сделать из них выводы и попытаться ещё раз.

— Если так хочется выпить, можешь вернуться к себе, — действительно, яд в голосе Фейлона мог бы отравить стакан с коллекционным виски. — А наши дела требуют трезвого ума и ясной памяти, — по крайней мере сам Лю-лаобан пить в присутствии Асами Рюичи совершенно точно не собирался. Этот мужчина в дорогом костюме, по-хозяйски устроившийся в кресле, источающий притягательную уверенность, и без лишнего допинга туманил его мысли, добавлять градусы извне даже опасно.

— ...благодарю за то, что позаботился о контейнере. За это я перед тобой в долгу, — тон «Дракона» Лю смягчился, пускай признавать такие обязательства было тяжело, отголоски подавляемых чувств мешали. Но он сжал ладонь крепче, чтобы снова испытать боль и сосредоточиться на деле. На руку при этом не смотрел, отдав всё внимание собеседнику, потому не видел, как по пальцам потекла капля крови.

— Вещи мои люди заберут, — кивнул, подумал, что пока не будет указывать Асами на то, что было бы прекрасным проверить, все ли «улики» он передаст, не оставит ли что-то для подстраховки. — Но больше всего, — тут совладать с голосом не получилось, и он приобрёл отчётливые звуки шипения, — мне нужны головы псов, которые всё это заварили. Родственники тех, кто погиб в контейнере, будут больше рады им, чем безделушкам в крови их любимых.

Фейлону непросто далась подготовка к этой встрече. Разумеется, загвоздка не во времени или средствах, без чего так быстро из Гонконга в Токио не прилетишь, — о чём речь? Всё это принадлежит шефу «Белой змеи» в почти неограниченных количествах. А вот с чьей послушностью возникают проблемы, так с собственными мыслями и самообладанием, какая ирония. Пришлось столько моральных сил потратить и всё-таки сделать шаг навстречу тому, кого много лет подряд винил в половине своих бед, а несколько месяцев назад, не зная что делать со своими чувствами, был готов пристрелить. Ну как можно оставаться непоколебимым лицом к лицу с человеком, который в прошлой жизни будто бы был императором, и из тех лет перенёс в новую жизнь и красоту, явно дарованную богами, и уверенность в своих правах на всё, чего касается взгляд, и ленивые манеры дикой хищной кошки, которой нет необходимости постоянно рычать, чтобы все понимали, что от смерти их отделяет лишь один удар лапой.

Эту спесь иногда хотелось сбить с Асами Рюичи в надежде, что так в его присутствии будет легче дышать и выдерживать его, кажется воспринимаемую на физическом уровне энергетику. Иногда хотелось уязвить из ревности к юле по имени Такаба Акихито: почему такому обычному, в общем-то, парнишке досталось всё? ...однако, сегодня глава Байшэ смог себя уговорить сосредоточиться исключительно на деле, держать в уме лишь перехваченную поставку и не сбиваться с этого курса. Он всё понял при их последней встрече, осознал, что его юношеская влюблённость — всего лишь пережиток прошлого, что попытки ей потакать портят жизнь и наносят вред бизнесу, потерять который он просто не может. Потому её следует отправить в утиль. Конечно, настолько легко от неё не избавиться, но у молодого главы семейства Лю для этого впереди всё время мира.

Как всегда и случалось, Асами был иного мнения, не собирался идти по намеченному другими пути, а шёл тем, какой счёл нужным, даже если для этого надо проложить новую дорогу самому.

Фейлон сначала не понял, зачем вдруг старый верный враг пересел ближе, ещё и на неудобный столик. Он был всё так же спокоен и расслаблен, обещал помощь в их теперь уже общей неприятности, так что партнёр не ожидал от него… да ничего не ожидал, ни нападения, ни тактильного контакта, — ничего, кроме разговора. «Дракон» Лю до сих пор не чувствовал боли от пореза, настолько заставил себя сосредоточиться на деле, и жест, которым мужчина взял его руку, развернул ладонью вверх, был слишком неожиданным. Или оглушающим. Он смотрел на платок, «кусающий» свежую рану едким алкоголем, а разум не мог поверить в происходящее, ведь уже сам для себя вынес вердикт: «Ничего быть не может». Однако вопреки вердикту Асами снова действовал как тогда, семь лет назад, когда закрывал сына мафиози спиной от рухнувшей арматуры или правой кистью от удара ножом. …пока ещё не бросил в одиночестве на руинах его жизни. Пока у него ещё не появился Акихито, ради которого всегда хладнокровный и сдержанный бизнесмен вскрыл несколько своих козырей и отказался от рычага давления на «Белую змею». И тут вдруг такой проникновенный взгляд и это «ты должен быть осторожнее».

Асами стряхнул со своей сигареты искры на кучу пороха.

Правая рука сама собой сжалась в кулак, и тот с силой прилетел этому чёртовому японцу в лицо. Костяшки пальцев обожгло ощущением ссаженной кожи, и это подстегнуло ещё больше.

— Не смей делать вид, что тебе есть какое-то дело до меня! — взрыв эмоций застил разум, и Фейлон выкрикнул это на родном языке, невольно прижал порезанную руку к груди. Шумно хватил воздух ртом, пытаясь подавить бурю в душе, и повторил то же самое на японском, добавив с тихим шипением: — У тебя есть Такаба Акихито, его безопасностью и занимайся! А мы это уже проходили!

Зря шеф «Белой змеи» не надел чхёнсам сегодня, может быть, тот помог бы ему держать лицо? Потому что сейчас красивые черты исказились от боли, только вовсе не физической. Всё, над чем он работал в последние месяцы, а особенно усердно — последнюю пару суток, вот-вот могло полететь в бездну. Глупое сердце будто подпрыгнуло куда-то в горло и гулко отбивало ритм там. Мешало выкинуть всё случившееся из головы ещё и фантомное ощущение мягкого прикосновения пальцев Асами к старому шраму, их общему воспоминанию. Лю Фейлон давно запер те картины прошлого в дальних уголках памяти и не доставал их на свет, не думал о том, насколько нежным и внимательным может быть этот мужчина. Если захочет.

Его бывший гонконгский любовник вжался спиной в кресло, может быть не отдавая себе отчёта, будто ищет у подушек спинки защиты от цунами, что поднялось в душе. Он всё так же прижимал к себе руку со скомканным платком и смотрел на партнёра отчаянным взглядом побитой ни за что собаки. Возможно, через пару мгновений он сможет стряхнуть с себя это наваждение и снова вернуть на место маску «босс самой влиятельной триады на побережье Южно-Китайского моря».

Он понял, что сделал, лишь после того, как Асами досадливо тряхнул головой и ощупал челюсть: всё ли осталось на месте.
Отличное начало переговоров — врезать тому, кто предлагает помощь, по лицу!
Цензурных слов для описания безобразия, к которому сворачивает ситуация, не находилось. Разум Фейлона никогда не поспевал за его же темпераментом, как бы хозяин ни старался обуздать второго.

Словно зажатый в угол кот, готовый остервенело биться за свою жизнь с превосходящим по силе противником - пусть даже с мастифом, - глава гонконгской триады в своём кресле подобрался и напружинился. Никто из их мира не оставит подобную выходку без ответа, и реакция не заставит себя ждать. Он сам в невыгодной позиции, вот-вот «честный японский бизнесмен» напомнит ему, почему так мало желающих с ним… ссориться. Но для начала он начинает какую-то пространную речь.

Дракон «Белой змеи» насторожен, пытается использовать все органы чувств, не желая пропустить ответную реакцию, вслушивается в низкий голос — но не понимает. При чём тут потерянный смысл, неспособность устоять на ногах и… то, что за ним присматривали? Молодой глава хмурится, в данный момент ему необходимо быстро осознавать что к чему — но бесы побери! разве это возможно, когда дело касается Асами Рюичи! А тот очень мягко, без резких движений тянет руку к его волосам, и вроде нет никакой опасности, нет необходимости от этой руки отбиваться, потому Фейлон продолжает слушать и пристально всматриваться в лицо мужчины напротив.

Несостоявшийся семь лет назад деловой партнёр направил к нему Йо, это действительно так. Самый верный из верных людей, тот, в ком Лю-лаобан не сомневался последние (вроде бы) пять лет, и он бы никогда не поверил, что этого человека направил к нему почти что конкурент, если бы Йо не признался в этом сам. И не вверил свою жизнь в руки босса Байшэ. Чёртов самурай, решивший сменить хозяина. ...да, он знал про эти традиции Страны Восходящего солнца, с детства отец готовил сыновей к работе с соседями, нанял учителей-японистов. И видят небеса, в первые мгновения после того, как самый близкий подчинённый, оказавшийся чужим агентом, вложил пистолет в его руку, глава Лю был готов выстрелить. Почему не сделал этого, сам не смог бы ответить. Лишь много позже осознал то, что доверился собачьей преданности «самураев»; и то, что несносный Такаба разбередил в нём нечто может не совсем человечное, но уже и не по-звериному жестокое; и то, что Асами за прошедшие годы в самом деле ни разу не использовал Йо против «Белой змеи» и её шефа лично. Эти двое даже весьма благородно вернули ему столь дорогие бумаги.

Движения Асами до сих пор были аккуратными и не несущими угрозу, а речь звучала размеренно и очень интимно. Не было ни одного признака, что месть за неожиданный удар близка, «Дракон» Лю наоборот словно попал под гипноз и не мог шевельнуться, пристально наблюдая за тем, как приближается непозволительно близко его давний любовник. Вероятно, именно так факиры заклинают змей музыкой и какими-то ритуальными песнями, заставляют смертельно ядовитых гадов легкомысленно извиваться под их дудочку.

Сложно было подобное осознать, но кажется второй из присутствующих в номере «драконов» не соврал ни в чём. Так и есть, много лет не только мысли, что Фейлон, как единственный оставшийся мужчина семьи Лю, должен сохранить доставшееся от предков наследство, заставляли бороться — подхлёстывала ещё и ненависть, та самая, что рождена из любви. Так и есть, этот невозможный японец «приглядывал» за ним, к этому моменту не остаётся сомнений. Так и есть, глава Байшэ ныне приобрёл вес более серьёзный, чем имел даже его отец.

...но при чём тут «привлечь внимание»? И почему за эту глупую вспышку, за удар, до сих пор нет ответа?! И вообще что Асами собирается?…

Поцеловать. А Фейлон забывает вдохнуть.

Вроде из них двоих как раз китаец быстро пьянеет, хотя и было того виски в маленькой бутылочке всего ничего. Глава Лю запутался в происходящем окончательно и лишь инстинктивно ухватился за плечи мужчины, нависшего над ним, вжавшего его в кресло теснее. Мысли спутались окончательно.

Лучше бы Асами всё-таки ударил. Тогда это вернуло бы их в прежнюю колею, к сценарию переговоров двух мафиози, когда они просто решают общую проблему и одновременно стараются прикрыть свои слабые места. Для чего вдруг понадобилось манить этой лаской и близостью к великолепному японскому дракону, придавливать к месту его тяжёлой и обволакивающей аурой, под натиском которой с непривычки или от жадности недолго и задохнуться. Фею кажется, что вот-вот он именно это и сделает. Ведь как раз из-за нехватки воздуха мозг прекращает функционировать?..

Фейлон неожиданно сильно стискивает Асами Рюичи в объятьях, зарывается пальцами в волосы на затылке, уничтожая идеальную укладку, и целует столь жадно, будто на чужих желанных губах не кровь из ранки, а элексир небесной благодати. Совсем как тогда, на лайнере, когда его владелец на несколько мгновений дал волю своим почти задушенным чувствам, уверенный, что это прощание с юношеской влюблённостью навсегда. Вот и сейчас аккуратные действия второго причастного к делу с контейнером словно пробили дыру в плотине, что долго возводилась под защитой стен «High Flower», а последние месяцы ещё и старательно укреплялась. ...оказалось, что её так просто сломать. И заставить «дракона» Байшэ опять возжелать всего того, что когда-то между ними двумя было. Кипело. Бурлило. Будто теперь их не разделяет пропасть всего, что успело произойти. И простой фоторепортёр из Японии, Такаба Акихито.

Боссу гонконгской триады чудится, будто на голову вылили ледяной воды. Он вздрагивает от этого ощущения, наконец относительно приходит в себя и под давлением голоса рассудка пытается отстраниться от мужчины, которого никогда не хотел бы отпускать. Где-то на краю сознания будто мигает проблесковый маячок пожарной системы, запущенной именем второго японца. Мальчишки, что угодил между двумя акулами мафиозного мира.

А ведь одна из этих акул, с побережья Японии, — ревностный собственник, каких свет не видывал. Гость из Гонконга прекрасно это знал. Всех, кто пытался навредить Такабе (и про кого смогли разнюхать люди «Белой змеи»), настигла месть быстрая и неотвратимая. Однако не взирая на это Лю Фейлон пару месяцев отогревался в объятьях Аки-куна, но после даже слова неодобрения не услышал, не то что нарвался на жестокое отмщение. Как и сейчас не получил удара от человека, который раз за разом его, бойца, мог скрутить, если так уж хотел.

— Я ничего не понимаю, — глупо пожаловался китайский дракон, чуть затуманенным взором глядя в лицо, до сих пор остающееся так близко к его собственному. Хотя жаловался он скорее не мужчине, который продолжал быть для него загадкой спустя столько лет знакомства, сколько мирозданию — на него же.

Вырвать сознание из тумана слов Асами Рюичи получилось ненадолго, и сложно сказать то ли его низкий густой голос так действовал, то ли накатывало опьянение от жадного, глубокого, совершенно неприличного поцелуя с привкусом виски и солоноватой ноткой крови. Чуть стряхнув с себя эти чары, босс Байшэ с едва обозначившимся удивлением обнаружил, что практически сидит на коленях чёртового японца, комкает его дорогой пиджак на плечах и ловит каждое слово. Пускай, не у всякого из них смог проникнуть в смысл.

— Раньше ты понимал меня с одного взгляда.
Такое ощущение, что язык потерял соединение с мозгом, раз мыслей в нём не осталось никаких. Однако вопреки этому вакууму «дракон» из Гонконга услышал собственный голос, будто откуда-то со стороны:
— Раньше я был слишком наивен, думая, что понимаю. На самом деле я никогда не мог понять тебя до конца… — «...хотя очень хочу», — проглотил горькое, с трудом протолкнув скомканное продолжение фразы в горло.

А дальше Асами опять снижает тон почти до шёпота, и от этого звука по спине пробегают щекотные, приятные мурашки. Когда он вот так шептал в губы или на ухо, то раз за разом Фейлону казалось, что ему прилетел удар под дых. Но сегодня прибавилось кое-что новенькое: смысл сказанного действовал как то старое-доброе заклинание факира на змею. И Дракону «Белой змеи» чудилось, будто каждая нотка этого голоса проникает через поры под кожу, просачивается в кровь и внутренности, норовит подчинить чужой воле самую его суть.
...и ведь действует же…

Глава Лю крепко зажмуривается, когда его несостоявшийся деловой партнёр произносит «мы почти создали самый сильный союз». Почему это звучит так похоже на «брачный союз»?.. Глупая, нелепая мысль! Всему виной нежные прикосновения Асами к лицу и шее! ...которые Фейлон, загипнотизированный «заклинанием», позволяет. Или виной таким ассоциациям стали дьяволовы шпильки? Шпильки для волос — один из вариантов подарка невесте на помолвку. Вот только он — не невеста.

...нет, он просто слабый человек. Он, весьма тактильный, чувствительный, как не всякий мужчина, на Асами Рюичи с самого начала реагировал как на афродизиак. Откликался на его взгляды семь лет назад — и откликается сейчас. Горел под его ладонями тогда — и горит сейчас. Лю-лаобан устал за несколько последних суток; до сих пор оказался не в силах противостоять влиянию человека, которого любит так долго; потерялся в своих размышлениях, догадках и опасениях, а потому уже не в состоянии бороться с собственным телом. Да, он всегда быстро заводился от ласк Асами, и нынешняя встреча вовсе не исключение, а японский дракон-искуситель, видимо, по памяти так умело сыграл на всех слабых точках своего прежнего любовника, что добился от него заметного возбуждения лишь несколькими поцелуями, словами и касаниями.

Как-то внезапно стало жарко, невольно участилось дыхание и пересохли губы, вынуждая облизывать их снова и снова. И пока ещё раздираемый в душе надвое желанием и здравым смыслом Фейлон вспоминает о том, что не решил, верит ли второму участнику этой заварушки до конца. Их просто столкнули лбами — или Асами решил таки отомстить за Такабу? Или он берёт выше и всё же хочет прибрать «Белую змею» к своим рукам?.. О, она сейчас более лакомый куш, чем даже десять лет назад.
...хотя если они не разберутся с контейнером, от триады может остаться жалкий огрызок…

А японец словно на самом деле пробрался под кожу босса Байшэ, из-за чего читает его мысли, как по написанному, и знает, в какой момент надо вогнать последний гвоздь в крышку его самообладания. Более того, точно знает, какой именно это должен быть гвоздь.

Похвала от Асами Рюичи.
Пусть этого всего лишь констатация фактов: да, последний мужчина семьи Лю перестал быть чьей-либо пешкой, да, он теперь — истинный дракон, владыка теневого Гонконга… Но в устах Асами всё это звучит, как песнь сирены, заменяет волю на чистую, незамутнённую страсть. И Фейлон больше не может удержать самого себя в узде.

Он толкает своего — однозначно нынешнего — любовника в его же кресло. Несчастный журнальный столик слишком неудобен. Единым слитным движением Фей оказывается лицом к лицу с Асами, оседлав его крепкие бёдра. Ладони ныряют под полы пиджака «Дракона» Асами, с усилием проходятся по рельефу груди, прекрасно ощущаемому под мягкой тканью баснословно дорогой рубашки. Ладони уверенно скользят по широким плечам и, немного путаясь на уровне локтей, стаскивают пиджак окончательно. По краю поплывшего от возбуждения разума ещё скользит здравая идея, и подчиняясь ей, шеф «Белой змеи» извлекает из кобуры чужой пистолет, без промедления откидывает его на соседнее опустевшее кресло. Думать о том, что с огнестрельным оружием так не обращаются, некогда, благо от падения на подушки с ним ничего не происходит, а значит и вспоминать более не стоит. Главное, что партнёр от него избавлен.

О чём спрашивал Асами? В уме этот вопрос совсем не задержался, там мигает, подобно рекламной вывеске, лишь одно слово. Именно его Лю Фейлон выдыхает в губы тому, кого по-прежнему хочет себе целиком, всего, без остатка:
— Да…

Он снова целует, впивается в рот якудзы так жадно, словно норовит выдрать из него кусок плоти. Но нет, он не кусается, не пускает в ход зубы, только сжимает ладонями лицо, такое красивое, часто — такое надменное, что по нему хочется ударить, но иногда словно освещённое божественным сиянием, когда выражает восхищение или вожделение. Как сейчас. И сейчас без каких-либо сомнений Асами Рюичи хочет всего, что происходит. Он открыт, он подставляет Фейлону самые незащищённые места, как дикий зверь подставляет живот и горло, демонстрируя свою верность. «Смотри, Фей, я не пытаюсь тебя провести, я тебе доверяю. И жду доверия в ответ».

Чёртов мафиози, он никогда не даст ему спокойной жизни и покоя на сердце.
Особенно если этого и не хочется.

О, бездна, кто такой Лю-лаобан, чтобы отказывать в том, чего жаждут они оба? И почему он должен заботиться о том, хранит ли Рюичи верность своему Аки-куну? Пускай они вдвоём потом разруливают свои отношения, а если главе триады что-то предлагают столь неоднозначно, буквально на протянутой ладони, он это возьмёт. Пусть лишь на одну ночь... Пусть только вспомнить каково это — любить этого невозможного японца. Невозможно притягательного и невозможно-невыносимого.

«Дракон» Лю, прочно устроившийся верхом, наконец нависает над любовником, который его выше и в основном вынуждает смотреть на себя снизу вверх. Длинные шелковистые пряди накрывают их обоих, точно балдахин над кроватью, отрезают от интерьера шикарного люкса. Теперь на всём белом свете будто есть лишь они вдвоём, и нет более никаких крыс-подстрекателей, утопленных тел мигрантов или Поднебесной со Страной восходящего солнца. Только жар двух тел, сильных, льнущих друг к другу так тесно, что дышать получается только в унисон, что возбуждённую плоть обоих можно ощутить даже через слои брючной ткани и нижнего белья. Пальцы Фейлона опять ерошат волосы Асами, стискивают короткие пряди и, возможно, невольно царапают шею и затылок, но ему сейчас не до аккуратности.

Может быть, об этой слабости, о происходящем он пожалеет уже через час. Но по правде сказать, потом будет вспоминать об этом безумии и вулкане чувств всю оставшуюся жизнь.