Человек смотрит на вишни в цвету,
А на поясе длинный меч
[16 сентября, наши дни]
[indent]Место: Токио, отель Mandarin Oriental, люкс
[indent]Участники: Асами Рюичи, Лю Фейлон
Отредактировано Liu Feilong (11.03.2023 17:57:55)
reflective |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » reflective » фандом » Человек смотрит на вишни в цвету, А на поясе длинный меч
Человек смотрит на вишни в цвету,
А на поясе длинный меч
[16 сентября, наши дни]
[indent]Место: Токио, отель Mandarin Oriental, люкс
[indent]Участники: Асами Рюичи, Лю Фейлон
Отредактировано Liu Feilong (11.03.2023 17:57:55)
— Это байше?
— Это байше, — подтвердил Асами, закрывая татуировку на руке мужчины длинными рукавом.
Киришима, стоящий рядом со своим хозяином, старался не дышать, и заодно не смотреть, а самое главное — не запоминать. Получалось плохо.
— Вы думаете, что это… месть?
— Нет, — покачал головой Асами, поднимаясь на ноги. — Фейлон, конечно, несколько импульсивен и эмоционально несдержан, но он не настолько псих, чтобы присылать мне в подарок несколько десятков трупов. Причём, своих же собственных людей. И расстались мы с ним в последний раз не настолько плохо. Нет, — повторил он. — Фейлон здесь не причём. Эта история ударит по нему также сильно, как и по мне. Это кто-то третий.
Асами обвёл взглядом нутро контейнера, всё же позволив себе поморщится от невыносимой вони. Тошнотворно-сладкий запах тлена забивал ноздри, въедался в каждую пору на коже и насквозь пропитывал дорогую ткань костюма. Его уже не отстирать, лишь уничтожить. Асами прикрыл уставшие глаза и помассировал их пальцами, думая. Думать в контейнере было физически больно, настолько запах разложения сгустился, тошнотворным туманом обволакивая каждое лежащее тело. Он уже начал просачиваться за пределы огромной металлической коробки, но всё же снаружи несколько рассеивался.
— Выясни, как контейнер из Гонконга попал на мою территорию, — отдал Асами приказ, выбираясь на свежий воздух и давая знак рабочим. Тяжёлая металлическая дверь контейнера натужно скрипнула и захлопнулась с громким лязгающим звуком, отсекая стоявших вокруг людей от зрелища внутри. — И чтобы здесь всё убрали. Нужно собрать личные вещи, документы, ценности, всё что есть и отправить на шестой склад. В опечатанных ящиках.
— Как оформить? — Киришима быстро делал зашифрованные пометки в планшете.
— Китайское стекло. Для кухни. С пометкой: "ХРУПКОЕ".
— Понял. Что с телами?
— Сжечь. Вывезти контейнер в море и там утопить.
— Всё сделаю. Не останется ни одного следа. Водитель у задних ворот, — посмотрел Киришима сообщение на телефоне. — С новым костюмом.
— Сделай всё как можно быстрее. С любым вопросом — звони. Бери всех, кого нужно, а я постараюсь удержать полицию как можно дальше отсюда. Нам не нужна такая популярность.
— Да, господин, — поклонился Киришима. — Можете положиться на меня.
Асами посмотрел на время, недовольно хмурясь. Ехать домой и ложиться спать смысла не было. К тому же в квартире его ждал Акихито, а он точно не хотел сейчас его видеть. Точнее, чтобы Акихито видел его. Потому что Асами, быть может, видел много дерьма в своей жизни, и мёртвые тела не то, что могло бы его надолго вывести из равновесия, — кроме мёртвого тело Акихито, конечно, но то был совсем другой разговор, — и быть может он и был беспринципным и жестоким, но он точно не был монстром-психопатом. И трупы детей и стариков большого восторга у него не вызывали. Как и то, что ему пришлось приказать сделать с ними. Однако оставить контейнер до приезда Фейлона он не мог. Каждая минута была рискованной и лишь транспаранта: “ЭЙ! ПОЛИЦИЯ! ТУТ ТРУПЫ НЕЗАКОННЫХ КИТАЙЦЕВ!” не хватало.
Асами не мог рисковать и раскрывать маршруты нелегальной миграции, привлекать внимание к себе, да и к Фейлону тоже, ведь через груз могли выйти и на него. А Асами… Как бы Фейлон не злился на него, но Асами меньше всего хотел неприятностей своему давнему врагу, который заклятее друга. Особенно теперь, после того, что случилось в Гонконге.
От контейнера уже смердило гнилью на десятки метров вокруг, ещё день-два и из него начало бы течь. У Асами просто не было выбора. Он подумал было на мгновение сжечь каждое тело и поместить прах в отдельный ящик, но чтобы кремировать такое количество трупов ему бы потребовалось недели две непрерывной работы крематория. И чёртова толпа народа, которая бы узнала об этом. Об этом итак уже слишком многие знали.
Кто бы это ни совершил, вот он точно был психом.
Асами стянул с себя провонявший пиджак и рубашку, принимая из рук телохранителя свежий комплект. Поменял прямо возле машины брюки и засунул старый костюм комком в пакет.
— Сожги, — приказал он, отдавая его водителю.
Сел в машину, достал сотовый, снимая блокировку и набирая номер, который знал наизусть, и которым не хотел бы пользоваться до конца своей жизни. Но где желания Асами, а где прихоть богов?
“Надо поговорить!” — набрал он сообщение, отправляя вместе с текстом вложенный файл с одним фото внутренностей контейнера.
* * *
— Я уверен, госпожа будет в восторге, — согнулся в низком поклоне консультант ювелирного салона.
— О, да, — скривился Асами. — Госпожа будет в восторге.
Если не заколет его этими когаи-кандзаси в процессе переговоров.
Асами с лёгким звоном вложил острую, длинную шпильку в виде стилета в ножны и подал её двумя руками консультанту, который аккуратно вернул заколку в специальное углубление на тёмно-синем бархатном ложе к своей паре-близнецу. Китайский серебряный дракон, обвивающий длинным телом верхнюю часть кандзаси, был украшен россыпью сапфиров и двумя чёрными бриллиантами на месте глаз. Тонкая и изящная сила заключенная в сверкающую сталь.
Как и сам Фейлон.
Это был уже третий ювелирный салон, в котором остановился Асами, чтобы найти достойный темиягэ для главы китайской мафии. Можно, было бы, конечно, традиционно остановиться на печеньках в виде котиков, но Асами не знал, любил ли Фейлон печенье и котиков.
Однако, всё же, наверное, стоило подобрать что-то менее острое и смертоубийственное. Не то, что втыкали в лодыжки врагов, дабы все знали, кто именно забрал голову трупа в качестве трофея.
“Известный бизнесмен убит в люксе отеля традиционными заколками для волос!”
Заголовок, достойный всех газет Японии. Интересно, Акихито расстроится?
— Завернуть в фуросики? — спросил консультант, закрывая крышку деревянной лакированной шкатулки, украшенной тонкой, сложной резьбой.
— Нет, благодарю вас. Обычной бумаги будет достаточно.
У них с Фейлорном не настолько близкие отношения. У них с Фейлоном вообще не отношения.
— Закрепить визитку?
— Не надо.
Консультант церемониально завернул шкатулку в кремовую текстурированную бумагу, перевязал бечёвкой и упаковал в фирменный пакет салона.
— Прошу. Желаю, чтобы ваш подарок радовал долгие годы.
— Спасибо.
Асами коротко склонил голову, забрал пакет и, расплатившись, вернулся обратно в машину, отдавая приказ водителю трогаться. Пакет с подарком небрежно лёг на соседнее кресло, возле толстой папки с менее приятным даром.
Он был не уверен. Не мог до конца просчитать реакцию Фейлона, и лишь надеялся на его благоразумие. И что у них на том лайнере что-то тронулось. Как сноубордист с Фудзиямы. Главное, чтобы в нужном направлении тронулось, а не в ближайшую вековую ель. Асами очень не хотелось открывать стрельбу в фешенебельном отеле.
С другой стороны, Фейлон всегда мог попробовать заколоть его шпильками для волос. Идеальное оружие для главы байше.
— Добро пожаловать в отель Mandarin Oriental, — певуче поздоровался администратор на ресепшн, поклоном приветствуя гостя.
— Асами Рюичи, — выложил на стойку документ Асами. — У меня бронь.
— Секундочку, — не прекращая улыбаться, юноша пощёлкал кнопками компьютерной мышки, расплываясь в ещё более широкой улыбке. — Да, представительский люкс для вас, сейчас всё оформлю.
Сейчас, — это невыносимые минуты бюрократических проволочек с заполнением документов и личных данных, а также весьма подробный рассказ об услугах, во время которого Асами чуть нетерпеливо постукивал подушечками пальцев по стойке, прежде чем получил электронный ключ.
Огнетушитель в номере.
Это прекрасно. Ему может понадобиться огнетушитель.
— Тридцатый этаж, Асами-сама. Хорошего отдыха в нашем отеле.
— Благодарю, вас.
Хороший отдых тот, который не заканчивается перестрелкой.
В холле перед лифтами он посторонился, пропуская пожилую пару европейцев и остался ждать следующего в компании с носильщиком, который вёз куда-то пустую тележку. В лифте он едва заметно кивнул рабочему отеля и уверенно нажал тридцать шестой этаж. У Фейлона был угловой люкс-ориентал с “восхитительным панорамным видом на гору Фудзи”. Тяжёлая сталь холодно скользнула по спине, когда носильщик незаметно засунул ему пистолет за пояс брюк. Быть может Mandarin Oriental и не принадлежал Асами, но это не значило, что у него здесь не было принадлежащих ему людей.
Время, название отеля и номер Фейлон прислал ему утром. Асами забронировал там же люкс, но только на другом этаже, чтобы ничто не могло связать его с китайской мафией, к тому же он был уверен, что китайская мафия заселилась там под чужим именем. И самое раздражающее в этом было то, что по большей части Асами скрывался даже не от полиции, китайской, японской русской или бог знает какой мафий, а от одного чрезмерно любопытного носа, который он оставил крепко спать в своей кровати. Но, зная Акихито — ненадолго.
А теперь все дружно сделали вид, что никакой китайской мафии в Японию не приехало.
Асами постучал в дверь номера, что прислал ему Фейлон, дождался, когда перед ним распахнётся дверь, и внимательно осмотрел гостиную. Намечалась приватная встреча, и ему не хотелось, чтобы кто-то ей помешал.
— Прошу прощения, что в пакете, — произнёс вместо приветствия ритуальную фразу Асами, вручая хозяину номера подарок. — Благодарю, что так быстро приехал, — склонился он в лёгком, приветственном поклоне, прежде чем зайти в номер. — Мне это всё нравится не больше, чем тебе, — сразу завалил он всех быков за рога. — Но может пострадать моя репутация. Как и твоя. Поэтому предлагаю перемирие. Кто-то хотел, чтобы это задело нас обоих. Я хочу узнать кто. И предлагаю свою помощь тебе. Если ты её примешь, конечно.
Что что-то не так, глава Байшэ понял за несколько дней до того самого сообщения, которое пришло с номера, никогда не существовавшего в списке контактов ни одного его телефона, но въевшегося в память, будто раскалённым тавро оттеснили.
* * *
Семья Лю не первое поколение за деньги переправляла в Японию тех, кто хотел покинуть континент, но по разным причинам не мог сделать этого официально: неугодные Пекину, выходцы из Лаоса, Вьетнама, Камбоджи, ищущие лучшей доли. Старая-добрая торговля людьми осуществлялась по тем же самым каналам. До безобразия простая схема была отработана сотнями рейсов морского контейнеровоза, который доставлял груз в Осаку, в надёжные руки купленного с потрохами начальника таможни. На самом корабле так же всегда был как минимум один «свой» член команды — водитель погрузчика, тот самый человек, кто знает схему расположения грузов, как свои пять пальцев, кто может спрятать один контейнер так, что его сроду с собаками, официальными схемами и накладными никто не найдёт. Капитан судна обычно просто не видел, какой лишний короб грузят на его борт, он в это время внимательно смотрел на небольшую премию от постоянного клиента, подчинённого Фейлона. Изредка, когда были поводы поволноваться за доставку, в компанию к ним покупали ещё одного рабочего, чтобы приглядывали за «посылкой» и могли быстро отреагировать на любую неожиданность.
Однако этот рядовой в общем-то рейс закончился не так, как десятки до него. Когда контейнеровоз прибыл в Осаку, таможенник не нашёл на нём ни контейнера под нужным номером, ни водителя погрузчика. Он обливался холодным потом, связываясь с Ван Хэ, тем членом Байшэ, кто занимался всей схемой. Связывался, едва не плакал, клялся и божился, что из его подразделения информация про поставку утечь не могла, что он верен только господину Лю и не надо никаких наказаний ему, простому гос.служащему, он ни в чём не виноват…
Что ж, обливаться холодным потом после этого звонка начал Ван Хэ. Контейнеровоз прочесали (насколько к плавучему складу применимо это определение) люди из «Белой змеи». Допросили членов экипажа так, как этим славится гонконгская мафия: во время подобных допросов люди сначала вспоминают всё, даже то, о чём никогда не знали, а сразу после них забывают обо всём, что могло бы бросить хоть край тени на широко известную в узких кругах организацию.
Итог был неутешительным. После короткой остановки на острове Кюсю, оказывается, погрузчика никто не видел, а «тот самый» груз для команды вовсе не существовал, потому что об этом позаботилась сама организация. Ван Хэ понимал, что дни его сочтены, что Лю Фейлон подобный провал не простит даже самому старому и верному члену своей группировки. Однако существовал ещё шанс облегчить кончину, избежав кошмарных пыток, если слегка поседевший за последние дни господин Ван не станет утаивать инцидент, а доложит обо всём боссу без промедления и лично. Из таких соображений он попросился к высокому начальству на аудиенцию в его загородный особняк.
В некоторой степени стратегия себя оправдала. Его не стали убивать сразу — запущенный сильной рукой стакан из толстого стекла, метивший в голову, но в итоге разбившийся об стену за его спиной, потому что докладчик вовремя присел, не считается. И нет, Фейлону не было необходимости кричать, чтобы его бойцы мысленно писали завещание, ему было достаточно тихо говорить, будто бы шипеть, но каждое слово оказывалось услышано и отпечатывалось внутри черепных коробок. Даже когда глава вызванивал своих ключевых подчинённых и шипел указания в трубку, каждый из них чувствовал метафорическое дуло пистолета возле собственного затылка.
— Вы должны выкопать этот контейнер, пусть он провалился в саму Преисподнюю! Поднимите всех своих полицейских, подключите чиновников, если понадобится! Нарисуйте доказательства того, что этот чёртов водитель погрузчика — глава группировки по контрабанде наркотиков, контрафакта, ядерного оружия в конце концов! И слейте это в интерпол! Пусть его ищет половина мира, но я желаю знать, что с моим грузом, и желаю видеть голову зачинщика на серебряном блюде на личном этаже моего небоскрёба!
Вдогонку к стакану полетело ещё и декоративное пресс-папье с письменного стола. Снаряд просвистел точно над макушкой Тао, шмыгнувшего в дверь с совком и веником, — заметив стремительное движение, он пискнул и присел. А ранее заглядывал в кабинет, услышав звон стекла, увидел осколки и влажное пятно, расплывающееся по дорогому шёлку обоев на стене, и вернулся, чтобы прибрать. Фейлон не заметил его в первый раз, тем более не думал о нём во второй, но успел испугаться, когда едва не попал в него.
— Тао!!
— Лю-сяньшен, всё хорошо! — воспитанник отреагировал быстрее и подбадривающе улыбнулся, предупредив чужое движение ринуться к нему на помощь. Он в самом деле не пострадал и не струсил, незачем переживать. Ведь уже настолько давно живёт у «Дракона» Байшэ, что привык ничему не удивляться, в том числе вспыльчивости покровителя.
— Я сейчас всё уберу, — повторил мальчик доброжелательно. «Смотрите, Лю-сяньшен, со мной полный порядок, не думайте о такой ерунде».
Зашуршали прутья веника, собирая стекло. Глава «Белой змеи» устало сжал пальцами переносицу.
— Всё так плохо? — на этот осторожный тон мафиози поднял взгляд от пола, несколько мгновений просто смотрел на ребёнка, а потом неопределённо повёл плечом и обогнул стол, приблизился к секретеру из красного дерева — на нём осталась бутылка скотча, того самого, чьи разводы теперь украшали стену. Скрутил крышку и сделал один глоток прямо из горлышка.
— Ничего такого, что моя организация не сможет пережить. А без проблем этот бизнес в принципе не может существовать. Просто в этом надо разобраться.
Фейлон не собирался забивать беззаботную голову Тао всем этим дерьмом. У него самого детство кончилось слишком рано, так пусть хоть у кого-то в его семье, в кругу его приближённых, оно будет, а «Лю-лаобан» просто понаблюдает со стороны за тем, каким же оно бывает, и порадуется за другого.
Он вызвал водителя и велел подготовить машину. Необходимо возвращаться в штаб-квартиру, решать свалившиеся беды разумнее всего оттуда.
* * *
День или два почти всех в Байшэ лихорадило, занятие нашлось почти каждому, а глава принимал «отчёты» от доверенных лиц буквально каждые пятнадцать-двадцать минут, и мало кому пришлось хоть как-то поспать.
Затем у Фейлона на экране телефона высветился тот-самый-номер, уведомление сообщило, что поступило не только предложение встретиться, но и некое фото…
...В одном из кабинетов «High Flower» в тот же день пришлось заменять оконное стекло взамен разбитого. Стоило «Дракону» Лю осознать, что конкретно он увидел на фотографиях, кто конкретно их сделал и где конкретно, его бойцы уверились, что кого-то из них он всё таки убьёт. И признавали, что босс в своём праве, раз по их вине случился подобный провал.
На удивление спустя те полчаса, что босс бушевал, всем посчастливилось выжить, кому-то, конечно, потребовалась медицинская помощь, но даже никаких новых заданий члены «Белой Змеи» не получили, а растрёпанный Лю Фейлон скрылся на своём этаже небоскрёба.
И не появлялся оттуда больше суток.
На излёте вторых суток для главы Байшэ подготовили самолёт, забронировали номер в токийском отеле, получили разрешения на перелёт и пребывание... хотя почти никто не понимал, зачем тот вдруг сорвался в Японию.
* * *
Фейлон мерил шагами гостиную своего люкса в нервном ожидании Асами Рюичи. Панорамные пейзажи из окна во всю стену совсем не цепляли его внимания. Во-первых, что он, глава триады, выросший в роскоши, там не видел, во-вторых, предстоящий разговор был слишком сложным и непредсказуемым, отрешиться от него не выходило.
Никак не получалось уложить в голове, что именно Асами затеял всю свистопляску. Как бы ни был обижен на него «Дракон» Байшэ все эти годы, а не признавать благородства этого чёртового японца он не мог. Благородства и относительно честного ведения дел. Но ведь именно на его руках оказались трупы из последнего рейса! Как он, находившийся тогда в Токио, смог оказаться возле контейнера, следовавшего в Осаку? Или контейнер возле него… Это всё похоже на объявление войны для гонконгской организации, но тогда на лайнере, у берегов Поднебесной, казалось, что между старыми знакомыми и старыми врагами что-то изменилось — точнее один глупый и непоседливый мальчишка помог вспомнить о том, что они не всегда пытались друг друга убить.
Фейлон рваным движением оправил пиджак. Сейчас ему было бы комфортнее в любимом чхёнсаме, в плотном шёлке, облегающем фигуру, и ещё более плотной вышивке по ткани, которые закрывали его от мира, словно броня, и тем самым помогали держать лицо в любой ситуации. Однако он собирался в спешке, было не до тщательного отбора гардероба, а вот теперь дорогой костюм добавлял молодому главе лишние градусы раздражения. Он проверил пистолет за поясом — разумеется никто не собирался совершать такую глупость, как встречаться с потенциальным противником без оружия. И да, даже на территории соседней страны, даже в отеле такого класса возможностей пронести огнестрел оставалось тысяча и одна.
Фейлон остановился перед холодным оконным стеклом, устремил взгляд к горизонту, хотя всё равно ничего не видел, потому что заглядывал при этом глубоко внутрь себя. Почему опять Асами? Почему опять он вляпался в какое-то жуткое дерьмо, а Асами опять оказался к этому причастен? Что такого они сделали друг другу в прошлой жизни, что в этой судьба с упорством, достойным лучшего применения, сталкивает их друг с другом, будто бы они должны сдать ей какой-то экзамен. Только всё никак не поймут какой. Потому и сдать его тоже никак не могут, два балбеса.
Фейлон вздохнул. Если бы он убил Асами Рюичи, для него жизнь явно стала бы легче. Не в том плане, что проблемы перестали бы вырастать на его пути, а в том, что он наконец смог бы избавиться от этой иррациональной зависимости, той самой, что заставила выбрать сторону Асами больше семи лет назад, что заставила потом его возненавидеть, что заставила сохранять это чувство, даже когда они годами не вспоминали друг о друге.
Раздался стук в дверь — и глава «Белой змеи» с неудовольствием отметил, что сердце в груди буквально подпрыгнуло.
«Может просто пальнуть по двери прямо с этого места?» — мелькнула глупая и по-детски трусливая мысль. Однако у его бизнеса серьёзные проблемы, с нахрапа их не решить, и прежде чем к этому подступиться, необходимо выслушать, кхм, гостя.
Собрав волю в кулак, Фейлон стремительным шагом преодолел разделяющее их с Асами Рюичи расстояние и распахнул дверь. Впрочем, сразу же сместился в сторону по давнишней привычке, уходя с линии огня, дабы с порога не получить пулю в лоб, — инстинкты, что поделать.
Как всегда, стоило этому невозможному человеку только оказаться в номере, он сразу же начал вести партию в их ритуальном танце под названием «дай повод — и я вытащу пушку». Лю-лаобан был нейтрализован пакетом, который ему вручили вместо любых попыток покушения, причём несколько мгновений после данного приёма он (на его собственный взгляд) мог лишь глупо стоять, слушать низкий голос своего соперника и медленно обводить его взглядом. Борьба между разумными доводами и чувственными порывами от всего услышанного и увиденного лишь усиливалась, пришлось взять паузу, возвращая себе душевное равновесие, и позволить гостю высказать всё, что он заранее подготовил. Когда предложение Асами было озвучено, всё так же молча Фейлон указал ему на кресла возле журнального столика, предлагая занять одно. С промедлением прошёл следом и лишь к этому моменту смог совладать с собой в достаточной мере, родив первую фразу в присутствии японца.
— Фотографии контейнера во всех подробностях плюс яд в футляре? — беглого взгляда хватило, чтобы распознать содержимое пакета. Садиться напротив визитёра отчаянно не хотелось: положение достаточно уязвимое, — но и стоять посреди комнаты казалось нелепым. В порыве потянуть время ещё немного и, возможно, успеть разобраться в собственных желаниях, глава Байшэ достал «подарки», папку с бумагами бросил на столик, взялся за шкатулку — и кинул на Асами короткий внимательный взгляд. Не спрятан ли там действительно вредоносный презент, если так, даритель явно не захочет, чтобы механизм сработал в непосредственной близости от него… Останавливать никто никого не стал. Значит, заряда нет. Однако в чёрных глазах Асами мелькнула непонятная тень, и опознать её за короткие секунды точно не вышло бы. Пришлось Лю Фейлону на свой страх и риск резко откинуть деревянную крышку. И удивлённо округлить глаза.
Шпильки для волос. Для длинных и тяжёлых прядей, совсем как в древние времена было принято у народа хань. Адресный подарок для того, чьи волосы — его визитная карточка, именно такие, как в псевдоисторических сериалах. А ещё это настолько многозначительный дар, насколько многозначительным он в принципе может быть в контексте культуры Поднебесной. Про Страну Восходящего солнца Фейлон таких подробностей припомнить не мог, но и без них был обескуражен в достаточной мере.
Как назло изящная работа по серебристому металлу напомнила те, первые дни их с Асами Рюичи знакомства. Знакомства оч-ч-чень близкого, после которого предательство этого мужчины ударило особенно сокрушительно. Конечно, после той заварушки на лайнере, с поехавшим русским, босс Байшэ велел провести небольшое расследование в делах семилетней давности, все факты говорили о том, что предательства не было на самом деле, как и говорил ему Асами несколько месяцев назад, что поводов ненавидеть на самом деле не было.
Но такая красивая работа, такой неоднозначный намёк…
«Дракон» Лю достал один стилет из его удобного бархатного гнезда, и тонкие ножны легли в его тонкие пальцы так удобно, словно их выковали друг ради друга, человека и искусно инкрустированные камнями шпильки. Нет, подобные вещи не дарят без контекста.
Фейлон метнул в Асами новый, острый как сталь, взгляд. Он его точно убьёт сегодня.
— Зачем яд смертельно опасной змее, у которой его итак достаточно, — ответил Асами, усаживаясь в кресло, на которое указал Фейлон. — Я посчитал, что лишь это украшение в должной мере отдаст почтение твоей убийственной красоте.
Буквально убийственной. Причём, как в переносном, так и в прямом смысле.
Асами прямо взглянул на Фейлона, не отказывая себе в удовольствии полюбоваться главой Байше. И хоть национальные китайские шелка тому бесподобно шли, классический европейский костюм, сшитый на заказ, сидел на нём не менее шикарно. В последний раз, когда они встречались, Асами был несколько занят переживанием негативных чувств по поводу кражи у него Акихито, так что ему было не до любования местными китайскими красотами. Но сейчас, когда эмоциональные качели остановились, он вновь начал вспоминать, чем так привлёк его гордый мальчишка семь лет назад.
Время потрудилось над Фейлоном гениальным скульптором, стесав подростковые округлости с лица и тела, вылепив резкие скулы и острый угол подбородка, сохранив при этом утончённые и томные черты. То, чего многие подиумные модели добивались скальпелем пластического хирурга, природа отдала Лю Фейлону задаром, и, надо отдать ему должное, тот мастерски умел пользоваться своим даром.
Фейлон и правда напоминал Асами стилеты: роскошные, богато украшенные, они служили одновременно усладой для глаз и средством мгновенного убийства в зависимости от того, чьи руки их держали и для какой цели применяли. Такой же изящный и стремительный, с нерушимой, несгибаемой волей и закалённым в боях характером. Уже не тот юный, невинный мальчик, в котором горел огонь бессмысленной справедливости и максимализма. Этот мужчина уже познал искусство выгодных выборов в пику своим желаниям.
Этот мужчина уже мог отринуть гордость и забыть на время о ненависти, чтобы на время объединиться со своим врагом.
Вот только врагом ли?
Оставил ли Асами надежду сблизиться с Фейлоном и получить возможность влиять на его решения? О нет, он был не тем человеком, который мог бы так просто отказаться от колоды козырей в рукаве. Семь лет назад он просто сделал шаг назад, скинул карты и объявил пас в этой партии. Асами умел ждать до лучшей раздачи. Был ли этот расклад таким?
Время покажет.
Стальной взгляд тёмных глаз вспорол ткань его рубашки, ломая перламутровые пуговицы, и пронзил грудь. Асами не сомневался, что если бы Фейлон мог, то он бы выдрал у него из клетки ребёр сердце и зажарил бы с лапшой на воке. И медленно бы съел, наслаждаясь каждым кусочком. Но Фейлон не мог. Как и Асами не мог смять этот прекрасный цветок в кулаке, уничтожая обманчиво хрупкие лепестки. Они оба застыли в мучительной борьбе на самом острие между любовью и ненавистью, испытывая боль от каждого шага босиком по лезвию, и лишь чудом удерживая себя от падения в пропасть.
Даже одно неосторожное слово могло столкнуть их в одну из сторон. И Асами было интересно узнать, куда они могли упасть в этой партии.
— А фотографии контейнера во всех подробностях у меня вот здесь. — Асами вытащил из кармана пиджака серебристую флешку, зажав её в пальцах. — Не тот материал, который хотелось бы увидеть не в тех руках. В папке лишь основное. Но я подумал, что тебе это понадобится. — Асами положил флешку на столик и медленно подвинул её прямыми пальцами по стеклянной поверхности к Фейлону. — Здесь фото каждой жертвы и вещи, которые были при ней найдены. Вещи вернуть могу, тела — нет. Мне пришлось избавиться от контейнера, спрятать его в порту не представлялось возможным, от уже начинало пахнуть смертью. А забрать этот груз к себе на склады, — качнул он головой. — Я не склонен к суициду. В отличие от многих моих соотечественников.
Хотя, сидя напротив главы байше, чью силу воли в китайской тюрьме подпитывала лишь ненависть и жажда мести к нему, и который держал в руках подаренные же самим Асами по настоящему заточенные стилеты, стоило начинать высказывать сомнения в собственном благоразумии.
Стоило.
Любому, кто не был Асами Рюичи.
— Не предложишь выпить? — спросил он, обманчиво расслабленно откидываясь на спинку кресла и закидывая ногу на ногу.
Пистолет в кобуре тяжело лёг на бок, и Асами расстегнул пуговицы пиджака, облегчая себе доступ к оружию. На всякий случай. Открывать стрельбу по китайской мафии он сегодня не планировал, но бы был уже несколько раз мёртв, если б не следовал мудрости о зонтике, который стоило раскрывать до того, как промок.
Главное, чтобы Фейлон не сцедил в стакан Асами свой ад, который капал с его прекрасных губ. В детстве Асами читал фантастический рассказ одного английского писателя о великолепной орхидее, что, распустившись, обратилась в хищника, чуть не лишив жизни своего создателя, присосавшись к нему воздушными корешками. Нежная красота оказалась безжалостной убийцей, без колебаний впившись в горло своей жертве.
Фейлон был похож на этот восхитительный цветок. И Асами меньше всего на свете хотелось лишать мир этого шедевра, созданного природой и им самим несколько лет назад. Но без колебаний бы выстрелил, если б почувствовал угрозу для себя.
— Я не верю, что здесь не найдётся бара.
Однако он всё ещё хотел мира с этим человеком. А не войны.
Отредактировано Asami Ryuichi (11.03.2023 18:40:14)
Ножны скользнули вдоль стального ребра очень мягко, усилия практически не требовалось. Просто короткое движение — и яркий электрический свет из-под потолка уже упал лучом на лезвие и отразился маленьким «зайчиком», прыгнул Фейлону на лицо. Сталь оказалась отлично заточенной, он понял это уже через пару мгновений.
Комплименты от Асами Рюичи сами были как кинжалы, которые попадали точно в сердце. Наследник семьи Лю, ныне её глава, так давно не слышал нотки восхищения в голосе Асами, что с холодком вдоль позвоночника осознавал, как его собственная воля под его прямым изучающим взглядом ослабевает. Знал ли «Дракон» Лю, что красив? Разумеется. Его внешность оказалась отличным оружием в его же руках, в Поднебесной, где испокон веков красота воспевалась и ставилась на пьедестал наряду с выдающимися добродетелями, перед ним робели акулы-политики, магнаты-толстосумы, представители силовых структур и шефы других группировок. Европейцы, как бы не плевались на чужие феминные идеалы, тоже не оставались равнодушными. И с кем-либо другим босс «Белой змеи» хладнокровно, умело давил на слабые точки, выжимал всё, что ему требовалось, или заставлял сделать желаемое, то с этим японцем…
Он сам не понял, когда сжал руку на полуобнажённом клинке, и встрепенулся, лишь ощутив боль от пореза. Это отрезвило. Помогло осознать себя в гостиной люкса, на головокружительной высоте над Токио, куда они оба пришли для того, чтобы решить крайне неприятный, но так же крайне важный вопрос. Помогло сбросить те чары, которые голос Асами навевал на Фейлона, и переключиться на деловой настрой.
Глава Байшэ уверенно вогнал кинжал обратно в ножны, вложил их в шкатулку и захлопнул её крышку. Шагнул к креслу, демонстративно сел в него и закинул ногу на ногу (пускай даже неосознанным жестом, будто пытаясь закрыться), стряхнул с себя остатки наваждения. Удивительно, но подаренные шпильки, которые сначала вызвали извержение вулкана в сознании, теперь же и успокоили. Не только порезом, нет. Пока холодное оружие было в ладони китайца, его оппонент оставался расслабленным и спокойным. То, что умелая рука бойца могла метнуть в него клинок, и он вряд ли бы успел при этом достать пистолет и выстрелить, не заставило Асами нервничать. Он был открыт диалогу, готов идти навстречу и без стеснения это демонстрировал. ...как и тогда, во времена их первого сотрудничества. Снова судьба свела их лицом к лицу, значит, настала пора запомнить уроки прошлого, сделать из них выводы и попытаться ещё раз.
— Если так хочется выпить, можешь вернуться к себе, — действительно, яд в голосе Фейлона мог бы отравить стакан с коллекционным виски. — А наши дела требуют трезвого ума и ясной памяти, — по крайней мере сам Лю-лаобан пить в присутствии Асами Рюичи совершенно точно не собирался. Этот мужчина в дорогом костюме, по-хозяйски устроившийся в кресле, источающий притягательную уверенность, и без лишнего допинга туманил его мысли, добавлять градусы извне даже опасно.
— ...благодарю за то, что позаботился о контейнере. За это я перед тобой в долгу, — тон «Дракона» Лю смягчился, пускай признавать такие обязательства было тяжело, отголоски подавляемых чувств мешали. Но он сжал ладонь крепче, чтобы снова испытать боль и сосредоточиться на деле. На руку при этом не смотрел, отдав всё внимание собеседнику, потому не видел, как по пальцам потекла капля крови.
— Вещи мои люди заберут, — кивнул, подумал, что пока не будет указывать Асами на то, что было бы прекрасным проверить, все ли «улики» он передаст, не оставит ли что-то для подстраховки. — Но больше всего, — тут совладать с голосом не получилось, и он приобрёл отчётливые звуки шипения, — мне нужны головы псов, которые всё это заварили. Родственники тех, кто погиб в контейнере, будут больше рады им, чем безделушкам в крови их любимых.
— Здесь компания намного приятнее. Так что я останусь, — не принял предложения уйти Асами, поднимаясь с кресла и неторопливо проходя через номер к мини-бару. — Акихито говорит, что пить в одиночестве — к алкоголизму.
Имя фотографа легко слетело с губ, но незримо повисло в воздухе едва уловимым знаком вопроса. После Гонконга Акихито навсегда встал между ними: то ли заложник, то ли барьер, то ли общий любовник. Все несколько запуталось, когда в уравнении появился третий знаменатель.
— А мне надо выпить. — Асами достал из бара пару бутылочек с виски, по пути обратно к креслу внимательно изучая крышки: не было ли на них следов уколов или открывания. Стакан он брать не стал и с тихим хрустом распечатал бутылку, сворачивая ей железную голову. — Я несколько часов провел в обществе разлагающихся тел детей и стариков. Мне нужно смыть вкус тлена с языка.
Он сделал большой глоток, растирая древесную горечь по внутренности рта. За свою жизнь он встречался с трупами в количестве намного большим, чем хотел бы видеть. Однако с войной смерть шагала рука об руку: отвратительная, грязная, с вывороченными наружу внутренностями, оторванными конечностями и криками раненных. В горячих точках смерть ожидаема. Как и в преступном мире, который был вплетён в жизнь Асами уродливыми, кроваво-чёрными нитями. Но то, что он увидел в порту — не было нормальным. Не было ожидаемым и хоть сколько-то оправданным. Асами быть может и был монстром, но не был бессмысленно беспощадным и кровожадным.
Как и все японцы, он почитал невинное детство и уважал мудрую старость.
Ему потребуется много таких бутылок, чтобы перестать ощущать приторность смрада контейнера.
И нет в мире такого количества, чтобы заставить Асами его забыть.
— Это стало нашим общим делом с того момента, как контейнер спустили с корабля в мои склады. И я клянусь, что найду всех причастных к этому в Японии и притащу тебе живыми. А ты вернёшь мне долг, сделав так, чтобы они умирали долго и мучительно, каждую секунду умоляя о смерти и не получая её.
Асами не был бессмысленно кровожадным, но он всё же был монстром. И давая эту клятву, он просто знал, что выполнит её. Бросив все свои силы, ресурсы, людей, даже при последнем издыхании на смертном одре он будет преследовать того, кто осмелился бросить ему вызов. Потому что ему не просто нанесли личное оскорбление, а задели того, кто был Асами небезразличен. И пусть их отношения с Фейлоном носили весьма сложный характер, когда-то он обещал приглядывать за мальчишкой, и всё ещё делал это, хоть и без помощи Йо стало несколько труднее.
Но не невозможно.
Да и в целом вся эта история с похищением Акихито заставила Асами вернуться на семь лет назад и посмотреть на всё другим взглядом, человека, который стал старше и опытнее. И этого опыта ему хватило для признания перед самим собой, что тогда он ошибся. И с одной стороны его бездействие тогда помогло Фейлону обрести силы и стать тем, кем он является сейчас — могущественным лидером крупнейшей организации в Гонконге, но с другой…
С другой — всё могло сложиться иначе.
В глазах Фейлона до сих пор иногда мелькал тот растерянный, злой мальчишка, который отчаянно искал у него поддержки и любви, готовый предать собственную семью, но Асами тогда испугался собственных, зарождающихся эмоций и того, что он всё испортит, если поддастся им. Тогда он оставил осиротевшего вмиг, истекающего кровью Фейлона одного, нисколько не подумав, что тот может сломаться. Лишь время научило Асами тому, что быть слабым — не преступление. Для других. Для себя он всё ещё не приемлил слабости — отец его весьма эффективно обучил. Как быть альфой в любой стае, выгрызая из глоток врагов даже мысли о том, что его можно свалить.
Но даже при этом у Асами всегда была поддержка: матери, как бы не была эта мысль отвратительна отцу. В горячих точка его спину прикрывал Алекс с отрядом, а в Японии — Киришима и несколько до смерти верных ему людей. А вот Фейлона он такой поддержки лишил, уничтожив всех, кто был хоть сколько то близок ему. Да, он приставил к нему Йо, но тому ещё требовалось время, чтобы обрести доверие нового главы байше. И Фейлон справился сам, — внутри прекрасного нежного цветка оказался стальной стержень, о которой многие поломали зубы. Однако, даже самый крепкий материал мог сломаться под непосильной тяжестью, если держал её один.
— Позволь помочь тебе.
Асами вытащил из нагрудного кармана платок и вылил на него остатки виски, смачивая тонкую вышитую ткань алкоголем, снова поднялся, пересел на низкий журнальный столик напротив Фейлона. И, обхватив пальцами его ладонь, развернул её порезом к себе, мягко стирая кровь влажным платком.
— Если не обработать рану, будет хуже.
Он задержался пальцами на коже, и, легко касаясь, провёл вдоль едва заметному рваному росчерку, что пресекал его линию жизни . Асами криво ухмыльнулся, поднимая взгляд на Фейлона: они не так близко были знакомы, а их тела уже усыпаны шрамами, что они нанесли друг другу.
Тела и души.
В их первую встречу Асами был неоправданно груб, — ещё не отошедший от ужасов боевых действий и навыков палача, он не знал других способов лечения, кроме как резать воспалённую плоть раскалённым ножом, оставляя навечно воспоминание о себе. И он действительно был уверен, что боль закаляет характер.
— Ты должен быть осторожнее, Фей, — тихо произнёс он, заканчивая обрабатывать рану и вкладывая в чужую ладонь свой платок.
Фейлону непросто далась подготовка к этой встрече. Разумеется, загвоздка не во времени или средствах, без чего так быстро из Гонконга в Токио не прилетишь, — о чём речь? Всё это принадлежит шефу «Белой змеи» в почти неограниченных количествах. А вот с чьей послушностью возникают проблемы, так с собственными мыслями и самообладанием, какая ирония. Пришлось столько моральных сил потратить и всё-таки сделать шаг навстречу тому, кого много лет подряд винил в половине своих бед, а несколько месяцев назад, не зная что делать со своими чувствами, был готов пристрелить. Ну как можно оставаться непоколебимым лицом к лицу с человеком, который в прошлой жизни будто бы был императором, и из тех лет перенёс в новую жизнь и красоту, явно дарованную богами, и уверенность в своих правах на всё, чего касается взгляд, и ленивые манеры дикой хищной кошки, которой нет необходимости постоянно рычать, чтобы все понимали, что от смерти их отделяет лишь один удар лапой.
Эту спесь иногда хотелось сбить с Асами Рюичи в надежде, что так в его присутствии будет легче дышать и выдерживать его, кажется воспринимаемую на физическом уровне энергетику. Иногда хотелось уязвить из ревности к юле по имени Такаба Акихито: почему такому обычному, в общем-то, парнишке досталось всё? ...однако, сегодня глава Байшэ смог себя уговорить сосредоточиться исключительно на деле, держать в уме лишь перехваченную поставку и не сбиваться с этого курса. Он всё понял при их последней встрече, осознал, что его юношеская влюблённость — всего лишь пережиток прошлого, что попытки ей потакать портят жизнь и наносят вред бизнесу, потерять который он просто не может. Потому её следует отправить в утиль. Конечно, настолько легко от неё не избавиться, но у молодого главы семейства Лю для этого впереди всё время мира.
Как всегда и случалось, Асами был иного мнения, не собирался идти по намеченному другими пути, а шёл тем, какой счёл нужным, даже если для этого надо проложить новую дорогу самому.
Фейлон сначала не понял, зачем вдруг старый верный враг пересел ближе, ещё и на неудобный столик. Он был всё так же спокоен и расслаблен, обещал помощь в их теперь уже общей неприятности, так что партнёр не ожидал от него… да ничего не ожидал, ни нападения, ни тактильного контакта, — ничего, кроме разговора. «Дракон» Лю до сих пор не чувствовал боли от пореза, настолько заставил себя сосредоточиться на деле, и жест, которым мужчина взял его руку, развернул ладонью вверх, был слишком неожиданным. Или оглушающим. Он смотрел на платок, «кусающий» свежую рану едким алкоголем, а разум не мог поверить в происходящее, ведь уже сам для себя вынес вердикт: «Ничего быть не может». Однако вопреки вердикту Асами снова действовал как тогда, семь лет назад, когда закрывал сына мафиози спиной от рухнувшей арматуры или правой кистью от удара ножом. …пока ещё не бросил в одиночестве на руинах его жизни. Пока у него ещё не появился Акихито, ради которого всегда хладнокровный и сдержанный бизнесмен вскрыл несколько своих козырей и отказался от рычага давления на «Белую змею». И тут вдруг такой проникновенный взгляд и это «ты должен быть осторожнее».
Асами стряхнул со своей сигареты искры на кучу пороха.
Правая рука сама собой сжалась в кулак, и тот с силой прилетел этому чёртовому японцу в лицо. Костяшки пальцев обожгло ощущением ссаженной кожи, и это подстегнуло ещё больше.
— Не смей делать вид, что тебе есть какое-то дело до меня! — взрыв эмоций застил разум, и Фейлон выкрикнул это на родном языке, невольно прижал порезанную руку к груди. Шумно хватил воздух ртом, пытаясь подавить бурю в душе, и повторил то же самое на японском, добавив с тихим шипением: — У тебя есть Такаба Акихито, его безопасностью и занимайся! А мы это уже проходили!
Зря шеф «Белой змеи» не надел чхёнсам сегодня, может быть, тот помог бы ему держать лицо? Потому что сейчас красивые черты исказились от боли, только вовсе не физической. Всё, над чем он работал в последние месяцы, а особенно усердно — последнюю пару суток, вот-вот могло полететь в бездну. Глупое сердце будто подпрыгнуло куда-то в горло и гулко отбивало ритм там. Мешало выкинуть всё случившееся из головы ещё и фантомное ощущение мягкого прикосновения пальцев Асами к старому шраму, их общему воспоминанию. Лю Фейлон давно запер те картины прошлого в дальних уголках памяти и не доставал их на свет, не думал о том, насколько нежным и внимательным может быть этот мужчина. Если захочет.
Его бывший гонконгский любовник вжался спиной в кресло, может быть не отдавая себе отчёта, будто ищет у подушек спинки защиты от цунами, что поднялось в душе. Он всё так же прижимал к себе руку со скомканным платком и смотрел на партнёра отчаянным взглядом побитой ни за что собаки. Возможно, через пару мгновений он сможет стряхнуть с себя это наваждение и снова вернуть на место маску «босс самой влиятельной триады на побережье Южно-Китайского моря».
БАХ!
Мир взорвался и качнулся, оглушив тупой болью и звоном в ушах. Асами рефлекторно подался назад, перехватывая чужой кулак, влетевший ему в скулу.
Вот поэтому он никогда не приближался к людям на расстояние удара.
Асами зло посмотрел на Фейлона, убеждаясь, что тот не собирался продолжать эту истерику, и отпустил его руку, позволяя тому убраться подальше.
Просто, видимо, не будет.
Не то, чтобы он на это рассчитывал, зная главу байше уже много лет.
И на это, совершенно очевидно, рассчитывали их враги, сталкивая их снова в противостоянии, в надежде, что они поубивают друг друга и освободят тёпленькие места для всех желающих. Что ж, этого не получилось даже у самого Фейлона, что уж говорить о каких то идиотах, посчитавших себя умнее Асами. Много кто так считал. Теперь о них помнили лишь рыбы, обгладывающие их кости на дне Токийского залива.
— Успокоился? — спросил, когда в ушах перестало звенеть.
И отметил про себя, что у Фейлона отличный удар. Даже с такой неудобной позиции прилетело хорошо. Он подвигал челюстью и дотронулся языком до коренных зубов, проверяя их целостность. Уголок губы защипало, и он провёл по нему кончиками пальцев, переводя взгляд на смазанные алом подушечки.
Прекрасно. Они ещё не начали переговоры, а уже оба в крови.
— Мне всегда было до тебя дело, Фейлон, — ответил он, слизнув кровь с пальцев и прикладывая к удару бутылочку с бренди. Прохладное стекло приятно остудило удар, немного снимая болезненность.
Жалел ли он о тех семи годах ненависти между ними? Нет. Асами не был из тех людей, что варились в сожалениях о прошлом, мешая себе двигаться вперёд. И сейчас, глядя на сильного, гордого мужчину перед собой, он был рад, что не уничтожил его тогда. Да, если бы он поступил по другому, не отошёл бы в сторону, то юный, уязвимый мальчишка позволил бы ему подчинить себя. Стал бы покорной, мягкой глиной в его руках. Это то, за чем Асами и приезжал. Но он отступил и дал в руки Фейлону огромную силу — ненависть к себе. И Фейлон забрал её. Черпал оттуда могущество как из родникового ключа, что бил из горы под названием Асами, и создавал себя. Великого, влиятельного, несгибаемого, со стальным характером и разящим, точным ударом.
Прекрасный, уникальный клинок, выкованный болью, льдом и огнём.
Нет, такой Фейлон нравился Асами намного больше.
— Когда погибла твоя семья, то ты остался один, слабый и раздавленный. Тебя бы уничтожили конкуренты одним ударом. И никого не осталось, кто мог бы встать за твоей спиной. Тебе нужно было что-то, чтобы подняться. И я дал это тебе — ненависть к себе. Ты сдался, потому что потерял смысл. Но ненависть ко мне вернула его тебе, подняла на ноги и позволила добиться того, что ты имеешь сейчас. Что бы ты предпочёл? Чтобы я забрал тебя в Японию и превратил в одну из своих безмозглых кукол? Чтобы я поднял тебя, и ты не смог бы держаться на ногах сам, без моей помощи? Твой бизнес не терпит слабости, он перемалывает каждого даже при намёке на неё. Я знал, что ты сильный. Но обстоятельства требовали, чтобы об этом узнали и другие. Я всегда присматривал за тобой, даже когда тебе казалось, что я о тебе забыл. О тебе невозможно забыть, Фей.
Асами отставил в сторону бутылку и протянул руку к Фейлону, захватывая пальцами прядь длинных волос, что выбилась из гладкой общей массы и непокорно лежала на плече. Он пригладил её по всей длине, собирая гневно топорщащиеся волоски и вернул её ко всем остальным.
Семь лет назад Асами просто не знал, как по другому добиться своей цели. Отец с рождения создавал из него своего наследника: безжалостного, бескомпромиссного, идущего по головам и трупам ради своей цели, — идеальный глава мафии, и если бы не японская философия матери и в целом азиатская культура, то у него бы это получилось. Но смерть и жизнь, инь и янь столкнулись в противостоянии за личность и… создали Асами, человека, принадлежавшего к обоим мирам одновременно. Но тогда он лишь недавно вернулся с поле боя, и полем боя для него был весь мир.
Тогда Асами просто не смог бы стать для того Фейлона тем, кого тот желал.
Но река времени текла, принося с собой изменения.
— Тебе больше не надо ненавидеть меня, чтобы быть сильным, Фейлон, — произнёс он, склоняясь над главой байше. Непочтительно, непозволительно близко, нарушая все мыслимые и немыслимые законы порядочности и этикета. Но он не был бы Асами Рюичи, если бы не презрел все законы, беря без позволения всё, то хотел. — И не нужно разрушать мой мир, чтобы привлечь внимание к себе. Как ты не понимаешь… — прошептал он, едва ощутимо прикасаясь губами к губам Фейлона.
Прекрасный китайский цветок уже давно владел вниманием Асами, даже тогда, когда он сам не признавался в этом себе. Замеченный им изящным, восхитительным бутоном, Асами пристально следил, как тот распускался, являя миру утончённые лепестки, окружённые длинными колючками с каплями смертельного яда на них. Разве мог Рюичи пропустить подобный шедевр? Разве мог он не видеть его?
Не хотеть себе?
Река времени равнодушно текла, неся в себе главное изменение.
Тот Асами Рюичи не знал другой силы, кроме ненависти и злобы. Этот Асами познал новую, куда более могущественную и великую. Когда на мгновение решил, что Акихито погиб. Тогда он не смог дать этого Фейлону, потому что просто не умел. Однако чувство, что зародилось в его душе, никуда не исчезло, оно лишь притаилось, забилось в самые глубокие и недоступные подвалы, скрываясь от ярости и равнодушия, что царили тогда в сердце Асами. И теперь оно выбралось, выросшее за года, напитанное кровью и болезненными желаниями Асами, такое же уродливое и чудовищно покорёженное, как и все остальные его чувства, но живое и сильное как никогда.
Любовь.
Он понял, что сделал, лишь после того, как Асами досадливо тряхнул головой и ощупал челюсть: всё ли осталось на месте.
Отличное начало переговоров — врезать тому, кто предлагает помощь, по лицу!
Цензурных слов для описания безобразия, к которому сворачивает ситуация, не находилось. Разум Фейлона никогда не поспевал за его же темпераментом, как бы хозяин ни старался обуздать второго.
Словно зажатый в угол кот, готовый остервенело биться за свою жизнь с превосходящим по силе противником - пусть даже с мастифом, - глава гонконгской триады в своём кресле подобрался и напружинился. Никто из их мира не оставит подобную выходку без ответа, и реакция не заставит себя ждать. Он сам в невыгодной позиции, вот-вот «честный японский бизнесмен» напомнит ему, почему так мало желающих с ним… ссориться. Но для начала он начинает какую-то пространную речь.
Дракон «Белой змеи» насторожен, пытается использовать все органы чувств, не желая пропустить ответную реакцию, вслушивается в низкий голос — но не понимает. При чём тут потерянный смысл, неспособность устоять на ногах и… то, что за ним присматривали? Молодой глава хмурится, в данный момент ему необходимо быстро осознавать что к чему — но бесы побери! разве это возможно, когда дело касается Асами Рюичи! А тот очень мягко, без резких движений тянет руку к его волосам, и вроде нет никакой опасности, нет необходимости от этой руки отбиваться, потому Фейлон продолжает слушать и пристально всматриваться в лицо мужчины напротив.
Несостоявшийся семь лет назад деловой партнёр направил к нему Йо, это действительно так. Самый верный из верных людей, тот, в ком Лю-лаобан не сомневался последние (вроде бы) пять лет, и он бы никогда не поверил, что этого человека направил к нему почти что конкурент, если бы Йо не признался в этом сам. И не вверил свою жизнь в руки босса Байшэ. Чёртов самурай, решивший сменить хозяина. ...да, он знал про эти традиции Страны Восходящего солнца, с детства отец готовил сыновей к работе с соседями, нанял учителей-японистов. И видят небеса, в первые мгновения после того, как самый близкий подчинённый, оказавшийся чужим агентом, вложил пистолет в его руку, глава Лю был готов выстрелить. Почему не сделал этого, сам не смог бы ответить. Лишь много позже осознал то, что доверился собачьей преданности «самураев»; и то, что несносный Такаба разбередил в нём нечто может не совсем человечное, но уже и не по-звериному жестокое; и то, что Асами за прошедшие годы в самом деле ни разу не использовал Йо против «Белой змеи» и её шефа лично. Эти двое даже весьма благородно вернули ему столь дорогие бумаги.
Движения Асами до сих пор были аккуратными и не несущими угрозу, а речь звучала размеренно и очень интимно. Не было ни одного признака, что месть за неожиданный удар близка, «Дракон» Лю наоборот словно попал под гипноз и не мог шевельнуться, пристально наблюдая за тем, как приближается непозволительно близко его давний любовник. Вероятно, именно так факиры заклинают змей музыкой и какими-то ритуальными песнями, заставляют смертельно ядовитых гадов легкомысленно извиваться под их дудочку.
Сложно было подобное осознать, но кажется второй из присутствующих в номере «драконов» не соврал ни в чём. Так и есть, много лет не только мысли, что Фейлон, как единственный оставшийся мужчина семьи Лю, должен сохранить доставшееся от предков наследство, заставляли бороться — подхлёстывала ещё и ненависть, та самая, что рождена из любви. Так и есть, этот невозможный японец «приглядывал» за ним, к этому моменту не остаётся сомнений. Так и есть, глава Байшэ ныне приобрёл вес более серьёзный, чем имел даже его отец.
...но при чём тут «привлечь внимание»? И почему за эту глупую вспышку, за удар, до сих пор нет ответа?! И вообще что Асами собирается?…
Поцеловать. А Фейлон забывает вдохнуть.
Вроде из них двоих как раз китаец быстро пьянеет, хотя и было того виски в маленькой бутылочке всего ничего. Глава Лю запутался в происходящем окончательно и лишь инстинктивно ухватился за плечи мужчины, нависшего над ним, вжавшего его в кресло теснее. Мысли спутались окончательно.
Лучше бы Асами всё-таки ударил. Тогда это вернуло бы их в прежнюю колею, к сценарию переговоров двух мафиози, когда они просто решают общую проблему и одновременно стараются прикрыть свои слабые места. Для чего вдруг понадобилось манить этой лаской и близостью к великолепному японскому дракону, придавливать к месту его тяжёлой и обволакивающей аурой, под натиском которой с непривычки или от жадности недолго и задохнуться. Фею кажется, что вот-вот он именно это и сделает. Ведь как раз из-за нехватки воздуха мозг прекращает функционировать?..
Фейлон неожиданно сильно стискивает Асами Рюичи в объятьях, зарывается пальцами в волосы на затылке, уничтожая идеальную укладку, и целует столь жадно, будто на чужих желанных губах не кровь из ранки, а элексир небесной благодати. Совсем как тогда, на лайнере, когда его владелец на несколько мгновений дал волю своим почти задушенным чувствам, уверенный, что это прощание с юношеской влюблённостью навсегда. Вот и сейчас аккуратные действия второго причастного к делу с контейнером словно пробили дыру в плотине, что долго возводилась под защитой стен «High Flower», а последние месяцы ещё и старательно укреплялась. ...оказалось, что её так просто сломать. И заставить «дракона» Байшэ опять возжелать всего того, что когда-то между ними двумя было. Кипело. Бурлило. Будто теперь их не разделяет пропасть всего, что успело произойти. И простой фоторепортёр из Японии, Такаба Акихито.
Боссу гонконгской триады чудится, будто на голову вылили ледяной воды. Он вздрагивает от этого ощущения, наконец относительно приходит в себя и под давлением голоса рассудка пытается отстраниться от мужчины, которого никогда не хотел бы отпускать. Где-то на краю сознания будто мигает проблесковый маячок пожарной системы, запущенной именем второго японца. Мальчишки, что угодил между двумя акулами мафиозного мира.
А ведь одна из этих акул, с побережья Японии, — ревностный собственник, каких свет не видывал. Гость из Гонконга прекрасно это знал. Всех, кто пытался навредить Такабе (и про кого смогли разнюхать люди «Белой змеи»), настигла месть быстрая и неотвратимая. Однако не взирая на это Лю Фейлон пару месяцев отогревался в объятьях Аки-куна, но после даже слова неодобрения не услышал, не то что нарвался на жестокое отмщение. Как и сейчас не получил удара от человека, который раз за разом его, бойца, мог скрутить, если так уж хотел.
— Я ничего не понимаю, — глупо пожаловался китайский дракон, чуть затуманенным взором глядя в лицо, до сих пор остающееся так близко к его собственному. Хотя жаловался он скорее не мужчине, который продолжал быть для него загадкой спустя столько лет знакомства, сколько мирозданию — на него же.
Асами захотел этого мальчика себе с первого же взгляда.
Со второго.
Первый был брошен на досье, фотографии в котором не могли передать и сотой доли красоты младшего сына Лю. Блёклый и невзрачный смурной пацан в национальных одеждах, к тому же совсем ещё ребёнок. У Асами крепко вставало на малышей, но он всё же предпочитал, чтобы они уже достигли возраста согласия.
Лю Фейлон в жизни, в свои девятнадцать, оказался ещё не до конца распустившимся цветком, но уже по сформировавшемуся бутону Асами понял, насколько прекрасным тот станет, когда достигнет своего расцвета. И сейчас он видел, что оказался абсолютно прав.
С годами Фейлон становился лишь прекраснее, словно незаконченная скульптура, приобретающая истинную форму с каждым движением руки мастера-природы. Но Асами свидетелем этому уже не стал. Ошибка, которую он допустил, лишила его и китайского рынка, и связей с байше, и мальчика, для которого Асами опускался на колени, чтобы подарить тому удовольствие, что тот никогда не испытывал ранее. Поэтому Асами пришлось забыть. Всё, что связывало их с Фейлоном больше не имело смысла без самого Фея. Ему потребовалось много сил, чтобы завязать новые связи с Китаем, найти обходные пути для бизнеса, возместить убытки и перенаправить транспортные потоки мимо Макао и Гонконга. О том, какие колоссальные возможности и перспективы он упустил, Асами старался не думать. Впрочем, он достаточно получал со своих имеющихся рынков, помимо Гонконга.
Он мог обойтись без Гонконга.
Он мог обойтись без Лю Фейлона.
Пока не увидел его в Японии вновь. А затем в том самом Гонконге, который он приказал себе забыть. И оказалось, что чувства, которых даже не должно было существовать, что он похоронил семь лет назад под слоем досады и разочарования, оказались живее всех живых. Как проклятые зомби, фильмы про которых так любил смотреть Акихито, они лезли и лезли, заполняя голову разными мыслями, среди которых огромным злобным чудовищем выделялась одна: а что, если бы тогда на лайнере Асами не выпустил бы Фейлона из своих рук.
Он всё ещё хотел его.
Всё ещё возбуждался мгновенно от вкуса его рта, с возрастом ставшего более ярким и насыщенным, с металлическо-сладковатым оттенком его собственной крови и пряным запахом туалетной воды Фейлона. Тело главы байше за прошедшие годы стало более крепким и сильными, стальные мускулы ощущались даже под пиджаком, когда Асами потянул его на себя, вытаскивая из спасительной глубины кресла и прижимая к себе. Целуя с силой, грубо, долго не отстраняясь, до боли сминая губы своими и проникая языком внутрь, заставляя разжать зубы, чтобы вылизать изнутри. Насладиться как можно больше этим вкусом, что он вспомнил в один момент, лишь только коснулся Фейлона.
Этот поцелуй так отличался от того горько-отчаянного поцелуя Фейлона на лайнере, которым тот пытался Асами наказать.
Фейлон первым пришёл в себя и начал рваться из железной хватки, и Асами, хоть совершенно того не хотел, всё же дал ему немного свободы и дыхания. Наверное, он слишком поспешил с этой частью их переговоров, но ждать ему больше не хотелось. А когда Асами Рюичи отказывал себе в своих желаниях?
— Раньше ты понимал меня с одного взгляда. — Асами слегка отстранился, помятый и взъерошенный. На этот раз не от драки. Даже не смотря на то, что ранка на его губе раздражённая языком Фейлона начала саднить. — Когда мы почти создали самый сильный союз во всей Восточной Азии, которому никто не осмелился бы бросить вызов. Но огонь, что горел в твоей груди, превратился в пожар ненависти ко мне и ты попытался спалить им меня дотла. Однако твои губы всё ещё жаждут моих поцелуев, что и семь лет назад, — покачал он головой, вновь наклоняясь вперед, говоря тихо и вкрадчиво. — Тело не обмануть, Фейлон. Оно помнит мои ласки, помнит, как ты сгорал от страсти, а не от гнева. И я помню, — уже практически шёпотом произнёс Асами, низко склоняясь над главой байше.
Почти соприкосаясь губами с его кожей.
Он медленно опустил руку к воротнику рубашки Фейлона, проводя кончиками пальцев по лицу вниз, выжигая у того на скулах и губах раскалённый след от своего пристального взгляда. Зацепил узел галстука из тончайшего, дорогого китайского шёлка, и потянул его на себя, освобождая точёную, изящную шею из плена. Вытащил тонкую полосу из воротника и небрежно уронил её на пол возле своих ног.
— Я помню, как звучал твой голос, когда ты просил меня любить тебя. Когда умолял не останавливаться снова и снова. Как кричал, кончая. Мои желания не изменились с тех пор. Ты больше не пешка своего брата, Лю-лаобан. И не марионетка отца. Теперь ты — истинный дракон байше и глава самой сильной триады в Китае. И я снова задаю тебе тот же вопрос: может быть мы закончим нашу маленькую войну?
Отредактировано Asami Ryuichi (14.04.2023 03:50:03)
Вырвать сознание из тумана слов Асами Рюичи получилось ненадолго, и сложно сказать то ли его низкий густой голос так действовал, то ли накатывало опьянение от жадного, глубокого, совершенно неприличного поцелуя с привкусом виски и солоноватой ноткой крови. Чуть стряхнув с себя эти чары, босс Байшэ с едва обозначившимся удивлением обнаружил, что практически сидит на коленях чёртового японца, комкает его дорогой пиджак на плечах и ловит каждое слово. Пускай, не у всякого из них смог проникнуть в смысл.
— Раньше ты понимал меня с одного взгляда.
Такое ощущение, что язык потерял соединение с мозгом, раз мыслей в нём не осталось никаких. Однако вопреки этому вакууму «дракон» из Гонконга услышал собственный голос, будто откуда-то со стороны:
— Раньше я был слишком наивен, думая, что понимаю. На самом деле я никогда не мог понять тебя до конца… — «...хотя очень хочу», — проглотил горькое, с трудом протолкнув скомканное продолжение фразы в горло.
А дальше Асами опять снижает тон почти до шёпота, и от этого звука по спине пробегают щекотные, приятные мурашки. Когда он вот так шептал в губы или на ухо, то раз за разом Фейлону казалось, что ему прилетел удар под дых. Но сегодня прибавилось кое-что новенькое: смысл сказанного действовал как то старое-доброе заклинание факира на змею. И Дракону «Белой змеи» чудилось, будто каждая нотка этого голоса проникает через поры под кожу, просачивается в кровь и внутренности, норовит подчинить чужой воле самую его суть.
...и ведь действует же…
Глава Лю крепко зажмуривается, когда его несостоявшийся деловой партнёр произносит «мы почти создали самый сильный союз». Почему это звучит так похоже на «брачный союз»?.. Глупая, нелепая мысль! Всему виной нежные прикосновения Асами к лицу и шее! ...которые Фейлон, загипнотизированный «заклинанием», позволяет. Или виной таким ассоциациям стали дьяволовы шпильки? Шпильки для волос — один из вариантов подарка невесте на помолвку. Вот только он — не невеста.
...нет, он просто слабый человек. Он, весьма тактильный, чувствительный, как не всякий мужчина, на Асами Рюичи с самого начала реагировал как на афродизиак. Откликался на его взгляды семь лет назад — и откликается сейчас. Горел под его ладонями тогда — и горит сейчас. Лю-лаобан устал за несколько последних суток; до сих пор оказался не в силах противостоять влиянию человека, которого любит так долго; потерялся в своих размышлениях, догадках и опасениях, а потому уже не в состоянии бороться с собственным телом. Да, он всегда быстро заводился от ласк Асами, и нынешняя встреча вовсе не исключение, а японский дракон-искуситель, видимо, по памяти так умело сыграл на всех слабых точках своего прежнего любовника, что добился от него заметного возбуждения лишь несколькими поцелуями, словами и касаниями.
Как-то внезапно стало жарко, невольно участилось дыхание и пересохли губы, вынуждая облизывать их снова и снова. И пока ещё раздираемый в душе надвое желанием и здравым смыслом Фейлон вспоминает о том, что не решил, верит ли второму участнику этой заварушки до конца. Их просто столкнули лбами — или Асами решил таки отомстить за Такабу? Или он берёт выше и всё же хочет прибрать «Белую змею» к своим рукам?.. О, она сейчас более лакомый куш, чем даже десять лет назад.
...хотя если они не разберутся с контейнером, от триады может остаться жалкий огрызок…
А японец словно на самом деле пробрался под кожу босса Байшэ, из-за чего читает его мысли, как по написанному, и знает, в какой момент надо вогнать последний гвоздь в крышку его самообладания. Более того, точно знает, какой именно это должен быть гвоздь.
Похвала от Асами Рюичи.
Пусть этого всего лишь констатация фактов: да, последний мужчина семьи Лю перестал быть чьей-либо пешкой, да, он теперь — истинный дракон, владыка теневого Гонконга… Но в устах Асами всё это звучит, как песнь сирены, заменяет волю на чистую, незамутнённую страсть. И Фейлон больше не может удержать самого себя в узде.
Он толкает своего — однозначно нынешнего — любовника в его же кресло. Несчастный журнальный столик слишком неудобен. Единым слитным движением Фей оказывается лицом к лицу с Асами, оседлав его крепкие бёдра. Ладони ныряют под полы пиджака «Дракона» Асами, с усилием проходятся по рельефу груди, прекрасно ощущаемому под мягкой тканью баснословно дорогой рубашки. Ладони уверенно скользят по широким плечам и, немного путаясь на уровне локтей, стаскивают пиджак окончательно. По краю поплывшего от возбуждения разума ещё скользит здравая идея, и подчиняясь ей, шеф «Белой змеи» извлекает из кобуры чужой пистолет, без промедления откидывает его на соседнее опустевшее кресло. Думать о том, что с огнестрельным оружием так не обращаются, некогда, благо от падения на подушки с ним ничего не происходит, а значит и вспоминать более не стоит. Главное, что партнёр от него избавлен.
О чём спрашивал Асами? В уме этот вопрос совсем не задержался, там мигает, подобно рекламной вывеске, лишь одно слово. Именно его Лю Фейлон выдыхает в губы тому, кого по-прежнему хочет себе целиком, всего, без остатка:
— Да…
Он снова целует, впивается в рот якудзы так жадно, словно норовит выдрать из него кусок плоти. Но нет, он не кусается, не пускает в ход зубы, только сжимает ладонями лицо, такое красивое, часто — такое надменное, что по нему хочется ударить, но иногда словно освещённое божественным сиянием, когда выражает восхищение или вожделение. Как сейчас. И сейчас без каких-либо сомнений Асами Рюичи хочет всего, что происходит. Он открыт, он подставляет Фейлону самые незащищённые места, как дикий зверь подставляет живот и горло, демонстрируя свою верность. «Смотри, Фей, я не пытаюсь тебя провести, я тебе доверяю. И жду доверия в ответ».
Чёртов мафиози, он никогда не даст ему спокойной жизни и покоя на сердце.
Особенно если этого и не хочется.
О, бездна, кто такой Лю-лаобан, чтобы отказывать в том, чего жаждут они оба? И почему он должен заботиться о том, хранит ли Рюичи верность своему Аки-куну? Пускай они вдвоём потом разруливают свои отношения, а если главе триады что-то предлагают столь неоднозначно, буквально на протянутой ладони, он это возьмёт. Пусть лишь на одну ночь... Пусть только вспомнить каково это — любить этого невозможного японца. Невозможно притягательного и невозможно-невыносимого.
«Дракон» Лю, прочно устроившийся верхом, наконец нависает над любовником, который его выше и в основном вынуждает смотреть на себя снизу вверх. Длинные шелковистые пряди накрывают их обоих, точно балдахин над кроватью, отрезают от интерьера шикарного люкса. Теперь на всём белом свете будто есть лишь они вдвоём, и нет более никаких крыс-подстрекателей, утопленных тел мигрантов или Поднебесной со Страной восходящего солнца. Только жар двух тел, сильных, льнущих друг к другу так тесно, что дышать получается только в унисон, что возбуждённую плоть обоих можно ощутить даже через слои брючной ткани и нижнего белья. Пальцы Фейлона опять ерошат волосы Асами, стискивают короткие пряди и, возможно, невольно царапают шею и затылок, но ему сейчас не до аккуратности.
Может быть, об этой слабости, о происходящем он пожалеет уже через час. Но по правде сказать, потом будет вспоминать об этом безумии и вулкане чувств всю оставшуюся жизнь.
Забавно, что из всех людей в мире, Асами считал себя самым понятным и конкретным человеком. Обычно его желания и мотивы носили вполне конкретный и ясный характер, означая именно то, что он и говорил. Конечно, он в полной мере владел искусством плетения изящного и сложного узора долгих азиатских переговоров, обучать которым начала его маменька, а закончил университет императорских наук, однако действовать предпочитал по европейски прямолинейно и быстро. При этом, азиатская кровь и воспитание помогали ему находить идеальное равновесие между долго и быстро, получая максимальную выгоду без нанесения смертельного оскорбления партнёра.
Его тактика эффективно работала всегда.
За исключением одного единственного раза.
Когда он умудрился смертельно оскорбить китайского дракона.
Почему-то с Лю Фейлоном его серединная методика не сработала. Асами тогда не посчитал нужным принять во внимание отношения внутри клана Лю, из-за которых юный Фейлон слышал его слова, но не мог услышать. А юный Рюичи говорил, но не мог сказать. А потом они чуть не убили друг друга. И чуть не убили Акихито.
А всё потому, что лишь с годами Асами понял, что его личные потребности всегда управляют деловыми, и перестал отказывать себе в них ради блага компании. Точнее, перестал обманывать себя в том, что он может отказаться от чего-то, что хотел. Так, он не стал отказываться от дурного фотографа, который вначале заинтересовал его тело, а затем и душу. А теперь он не собирался отказываться от дурного китайского босса мафии.
Иррациональная хаотичная дурная энергия слишком сильно притягивала рассудительного и рационального Рюичи.
— Быть может не стоит узнавать кого-то до самого конца? — тихо спросил Асами. — Стремление к непознанному двигает человека к вершине. А иначе будет скучно и неинтересно.
Он знал о чём говорил. Ему самонадеянно казалось, что Лю Фейлон перестал быть для него загадкой ещё семь лет назад. Однако тому удалось удивить его, и вновь заинтересовать тогда, когда казалось, что разожжёный огонёк влечения давно погас. И чувство, что испытал Рюичи в прошлом, вернулось, изменённое и набравшееся опыта, занявшись пламенем оно вовсе не потухло, а всего лишь скрылось в глубине души и продолжало тлеть внутри болотным торфяником, незаметное сверху, но расплавленное снизу. И один неосторожный шаг на лайнере вызвал обрушение всего покрова, явив настоящий огненный ад, что созревал почти целое столетие.
Фейлон такой же как и он. Асами завороженно смотрел, как ломался лёд самообладания Фея, обнажая скрытый под ним жар желания. Жар, который он самолично потушил, бросив будущего босса байше в одиночестве разбираться с последствиями просчета самого Асами. Жар, который не исчез, а лишь скрылся под слоем обиды и разочарования, спрятался, испугавшись боли, которую ему нанесли.
Асами бы не простил. Он сделал бы всё, чтобы уничтожить того, кто причинил ему подобные страдания, выдрал бы его из своего сердца даже с куском окровавленной плоти, если бы понадобилось, но Фейлон не такой. Он всё ещё тот самый наивный мальчик, жаждущий любви и одобрения настолько, что готов был ради этого отдать всё. Даже собственную гордость. Страстный и чувственный, прекрасный, нежный цветок, сильный настолько, что сумел подняться и вновь зацвести после того, как был растоптан и вдавлен в грязь.
Он был великолепен!
Всё напускное равнодушие Фейлона разваливалось в руках Асами, рассыпалось жаркими, кусачими поцелуями, словно тот одновременно с лаской наказывал за все те годы, что они провели не вместе. Асами, расслабленно откинувшись на спинку кресла, позволял Фейлону выплеснуть все свои чувства, которых за семь лет скопилось слишком много. У Асами их тоже прилично, но он слишком хорошо научился держать себя под контролем. Тем самым, который ослабевал с каждым прикосновением горячих губ, трещал под тяжестью чужого тела, и рушился под пальцами, вцепившихся в волосы на затылке.
Они слишком одеты для подобных переговоров, и хоть он сам помог избавиться от своего пиджака, Асами не нравилось, что под его руками ткань, а не обнажённая кожа. Поэтому он потянул вниз пиджак Фейлона, начиная злиться, когда тот застрял где-то посередине, не поддаваясь требовательному жесту, пока он не понял, что нужно расстегнуть пуговицы.
Кто вообще их придумал?
Пиджак полетел на пол, за ним последовала рубашка, и лишь после этого его жадные пальцы сжались на плечах Фейлона, сильно, больно, до побелевших следов. Он целовал Фейлона, перехватывая инициативу и начиная вести сам, так, как ему привычнее. Поза не особо удобная для манёвров, подойдёт для быстрого перепиха в машине или за рабочем столом, но уж точно не достойная китайского дракона. Асами подхватил Фейлона под бёдра, поднимаясь вместе с ним. Повреждённые пулей мышцы недовольно отозвались на вес, который раньше Асами легко брал в спортивном зале, но он всё ещё не до конца исцелился после ранения, однако будь он проклят всеми богами, если Фейлон об этом узнает!
К счастью до кровати в спальне недалеко. Лишь обогнуть диван и завернуть за угол. И если у Асами и перехватило дыхание, когда он бережно опустил свою ношу поперёк на идеально заправленную постель, то это от возбуждение, а не усталости! И дрожь в больной руке от него же! Её он скрыл за тканью рубашки, от которой избавился, с пошлым треском выдрав пару пуговиц из их шёлкового пристанища.
Блестящий пакетик со смазкой в кармане брюк не был приготовлен специально для Фейлона, просто Асами привык раскладывать необходимые для секса вещи во все свои карманы на случай случайной встречи Акихито посреди токийских улиц. Хотя Фейлон мог подумать иначе. Он с усмешкой бросил пакетик на покрывало рядом с китайцем, давая ему маленький шанс передумать.
Не то, чтобы Асами удовлетворил возражения, если бы те последовали. Он бы точно удовлетворил, но точно не возражения.
Эти переговоры совершенно точно пошли не в том направлении, в котором планировал бизнесмен, но ему очень нравилось куда они свернули. Всё, о чём он думал после встречи с Фейлоном и о чём не думал тоже. Это как получить сверхприбыль со всех своих активов на конец года.
Это как смотреть торнадо из первого ряда.
Завораживающее великолепие подчинения неукротимой смертельно опасной стихии.
Асами на мгновение остановился возле изножья кровати, любуясь распростёртым на ней китайцем, изящными линиями тела и рассыпавшимися по белоснежному покрывалу чёрными волосами, прежде чем медленно опуститься рядом, нависая сверху и целуя, на этот раз неторопливо и мягко, наслаждаясь каждой секундой влажных касания языка и губ. Ранка, оставленная кулаком Фейлона вновь открылась, и когда он немного отстранился, губы главы байше были подёрнуты багрянцем. Асами протянул руку к его лицу и провёл большим пальцем по губам Фейлона, стирая с них собственную кровь.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль, — произнёс он, взглянув в тёмные глаза Фейлона. — Я лишь хотел дать тебе силу, чтобы ты смог противостоять опасности, что окружала тебя. Я хотел тебя защитить.
Вы здесь » reflective » фандом » Человек смотрит на вишни в цвету, А на поясе длинный меч