Андромеда располагается в углу мрачной камеры, где из обстановки лишь сбитые деревянные скамьи, расположенный у стены стол и тусклый фонарь, которого едва хватает, чтобы осветить середину камеры. Она заходит первая и неловко замирает на входе, будто не веря, что все представшее перед глазами реальность. Хочется развернуться и сразу сбежать, но руки ступающих следом "приятелей" подталкивают ее внутрь. Андромеда делает несколько шагов к противоположной стене - и камера на этом заканчивается. Она усаживается на самый краешек деревянной скамьи, не желая находиться в этой маленькой душной комнате больше ни минуты. Ей кажется, что она здесь ненадолго: на пару минут, может быть десять или - ладно, пусть так - на целый час, но не больше. Хит-визарды быстро опросят тех, кто все это затеял, выяснят детали, а остальных отпустят. И ее тоже. Ведь Андромеда Блэк ни в чем не виновата, совершенно, просто оказалась не в том месте, не в то время, просто познакомилась не с той компанией и доверилась не тем людям. Андромеда почти уверена, что проведет в камере не больше часа, а затем отправится домой, сразу же велит домовику заполнить до краев горячую ванну и на ходу придумает отговорку для матери. И не важно, какая именно это будет отговорка, пусть мадам Блэк ни разу не поверит словам дочери, начав читать назидательную лекцию в повышенном тоне - пускай, Меда согласна на это все, лишь бы оказаться снова дома, лишь бы отмыться от этого приставучего камерного запаха, лишь бы утопить в горячей воде все воспоминания об этом дне.
Только ничего из этого не происходит.
Ужас подступает к Андромеде Блэк медленно: сперва начинает ныть поясница от неудобного сидения на жесткой скамье, затем сквозняк холодит ноги, после появляется жажда и желание что-то перекусить. Но самым ужасным становится другое - страх. Его липкие объятья сковывают хрупкие плечи, заставляют юную Блэк всю сжаться, замереть на месте и едва дышать. Она не может проронить ни слова и только слушается и вслушивается в разговоры тех ребят, которых еще парой часов ранее готова была назвать друзьями. Осознание собственной ошибки приходит слишком поздно: внезапно Андромеда абсолютно ясно понимает, что для них заключение в камере дело обыденное и, что еще хуже - закономерное для сегодняшнего дня. Любые иллюзии о дружбе и прочая очарованность новыми знакомствами спадает с юной Блэк, разбивая розовые очки на мельчайшие осколки. Она сдвигается дальше в угол, внутренне корит себя за проявленную глупость и пытается придумать что же ей делать дальше. Мерлин, а что она вообще может сделать?
Андромеде Блэк уже исполнилось семнадцать лет, заданные на каникулы книги были прочитаны, и скука летних беззаботных месяцев все больше утомляла ее. Юная слизеринка не была опечалена какими-либо делами, не была озадачена важными вопросами и вообще - не имела в жизни никакого повода для драмы. А семнадцать лет самый возраст, когда хочется драмы. Гормоны во всю бушуют внутри, а выпустить их некуда. Ее сверстницы по обыкновению находили себе занятие в любовных интригах, заводя романы с теми, с кем им быть совершенно не полагалось, но прикрывали это одобряемыми высшим магическим обществом союзами. Андромеда пыталась поступить совершенно так же! Вот только... не смогла. Ни один из сверстников как будто не увлек ее разговорами, ни заинтересовал дорогими подарками и, в итоге, Андромеда решила, что всякие порывы сердца не для нее. Не сейчас. Для нее важнее нечто на более высоком уровне: к примеру, размышления о принципах равенства магического общества и о равноправии каждого при принятии важных решений. О да, юная мисс Блэк, взяв пример со своего отца, видного министерского чиновника, решила направить свои силы на размышления о великом благе, и когда на улицах магического Лондона с ней заводит разговор молодой мужчина в мантии с заплаткой - явно старше лет на пять, - Андромеда решает на практике применить все свои идеи о равенстве, о единстве, о сокращении классового разрыва в обществе.
Наконец, происходит разговор, который действительно увлекает юный пылкий ум. И его очаровательная улыбка тоже. Ей всегда нравились те, кто был немного постарше.
Новое знакомство развивается бурно, подхватывая мисс Блэк потоком теплой реки и уносит на маленькую улицу, в темное время суток, уносит к расклеенным листовкам с призывами, с надписями нанесенными прямо на закрытые двери магазинов. Уносит до момента, когда вспыхивает ярко-алая искра заклинание и начинается пожар.
Треск деревянных досок приводит ее в чувство, заставляет вынырнуть на поверхность, но оказывается поздно. Андромеда Блэк выплывает на сушу в камере отдела хит-визардов и изо всех сил старается не думать что скажут родители, когда узнают. Что скажут вообще все.
Андромеда.
Она поднимает глаза на того, кто произносит ее имя и упирается взглядом в Кайдена Розье. На мгновение ее сердце будто пропускает удар, а может даже два, а глаза полные удивления смотрят на мужчину так, будто видят не меньше, чем его призрака. Ноги сами отталкиваются от пола, проносят ее тело через удивленные взгляды сидящих по обе стены "приятелей" и выносят за пределы камеры. Выносят на свободу.
Андромеда не может поверить в это. Дар речи отказывает ей, и девушка сохраняет несвойственное молчание: пока Розье дает еще какие-то указание людям из Министесрства, пока они выходят из крыла хит-визардов, пока они идут по бесконечно длинным коридорам Министерства, почти нелюдимым в столь позднее время суток. Андромеда молчит ровно до тех пор, пока они не заворачивают за еще один угол, оказавшись в еще одном длинном и совершенно пустынном коридоре. Только осознав собственное освобождение и уединение с Розье, ее отпускает оцепенение.
- Спасибо за это, - Андромеда замедляет шаг и, когда Кайден поступает так же, использует этот момент, чтобы развернуться к нему, в два шага сократить расстояние между и крепко прижаться к мужчине всем телом, скрестив руки за его шеей. Андромеда прижималась к нему так, как прижималась бы кошка, спасенная из-под заставшего ливня. Прижимается к нему так, будто такое проявление чувств естественно, а на деле делает это впервые, потому что в статном семействе Блэк не приняты все эти нежности, ни на людях, ни наедине, ни между ближайшими членами семьи. А Розье даже не ближайший. Но Андромеде так хорошо, так приятно обнимать его, что она не думает о последствиях вовсе. Нахождение в камере здорово ее напугало - а раньше ничто и никто не смел пугать ту, что носила фамилию Блэк. И пусть страх отступал с каждым шагом, на который они отдалялись от крыла хит-визардов, но Меде все равно хотелось почувствовать себя под защитой. Она обнимает Кайдена, находя в нем утешение и спокойствие.
И даже когда, казалось бы, чувство благодарности было выражено сполна, Андромеда не спешит разрывать это объятье. Оно между ними первое. И есть вероятность, может стать последним. Ей хочется сохранить в памяти каждую секунду. Продлить этот постыдный момент настолько, насколько возможно.
- Я не думала, что так получится. Я... я так испугалась. Все могло бы закончиться намного хуже, даже подумать не могу что было бы, узнай об этом мама, - Андромеда проговаривает это, уткнувшись носом в шею Розье. Вдыхает знакомый с детства запах дорогого парфюма, смешанного с запахом мужской кожи. От Розье пахнет чем-то родным, близким. Чем-то невероятно притягательным, от чего можно оторваться только приложив усилия.
Эти усилия, наконец, Андромеда в себе находит. Ослабляет руки, на полшага отходит назад. Скользит взглядом по лицу Кая, но сейчас не находит в себе смелости упрямо посмотреть в его глаза. Ее взгляд остается где-то на уровне его груди, выхватывая каждый сделанный вдох. - Все закончилось? Об этом никто не узнает?
