the best is yet to come
and babe
won't it be fine?
 

курс лечения в долбанной психушке не помогает.
пете (и смешно, и грустно) начинает казаться, что ему уже ничего и никогда не поможет.
он приобретает квартиру в центре питера, в новом жк на берегу невы — подальше от шумной москвы — по зову сердца.

здесь, в питере, всё кажется куда спокойнее, легче, душевнее.
пете хочется забыться окончательно, раствориться в серости-туманности-сказочности этого места.
именно здесь, в петербурге, помимо душевного спокойствия, петя ощущает невероятную невыносимую заёбанность.

он мотается меж двух столиц как ебучая вошь — не может найти себе места.
а он ведь пытался. и однажды у него почти даже получилось.
а потом... потом снова пришёл он, пришёл, чтобы снова перевернуть его проклятый мир, бережно собранный по кусочкам — подобно карточному домику — и расхерачил его к чёртовой матери.

пете пришлось уйти в бессрочный отпуск — подлечить здоровье.
подлатать душу, от которой уже и места живого не осталось.
он мотается туда-сюда по несколько раз в неделю — никак не выходит обрести долгожданный покой.

его досрочно выписали из учреждения для душевнобольных, но вылечили ли хоть на йоту?
позволил ли он сам себя вылечить?
честно — до внедрения в его программу доктора рубинштейна, петя готов был согласиться, что идёт на поправку.

в конце концов, несчастная любовь — ну с кем не бывает?
это ведь не повод ставить крест на всей своей дальнейшей жизни.
ситуация, конечно, чудовищно отягощалась его пагубной (неизлечимой по жизни) зависимостью.

что бы то ни было — наркотики — ниночка — наркотики — серёжа — наркотики — терапия — игорь — наркотики — казалось, ни конца, ни края у этого трипа не предвидится.
в итоге, после пройденного курса лечения, петя готов был признать, что ему стало значительно хуже.

а он ведь и впрямь почти шёл на поправку — что за ебучие эксперименты, доктор? — с чего вы решили, что [им обоим] это было необходимо?
петя мог отчаянно пытаться найти в горе-коллеге опору, поддержку, и (быть может) друга?
а нашёл — как обычно — очередное приключение на свою задницу.

наверное, будет честно сказать, что он сожалеет о произошедшем.
лучше бы ничего из этого с ним не приключилось — лучше бы не было их заведомо пагубного совместного курса — социализация, блять, вы серьёзно, доктор? — на деле был один лишь пиздец.
и ничего больше.

после выписки петя довольно долго держался — вновь пришёл к мысли, что пора ему обзавестись домашними любимцами — может быть, не только котов, но и собаку?
важно было научиться любить и заботиться, не требуя ничего взамен, не строя заоблачных совместных планов, которые не сбудутся, не ожидая того, чего тебе не смогут дать — просто принимать искреннюю безвозмездную любовь от живых существ (не осуждающих и не кидающих тебя по любым причинам).

пете хватило всего-ничего — ненавязчивое упоминание о сергее разумовском в рандомном посте инстаграма — и петя выпадает из реальности на добрых полчаса, ловя военные флэшбэки.
а после — идёт в ванную, где в шкафчике над раковиной в идеальном порядке расставлены коробочки с лекарствами, а прямо за ними в маленькой баночке из-под крема спрятана 'заначка на чёрный день' — никогда не верьте наркоману, клянущемуся, что у него нет заначки.

бывших наркоманов не бывает.
это клеймо на всю жизнь.

разумеется, одной дозы ему не хватает.
петя срывается на ночь глядя в один из самых злачных клубов питера — туда, где — он знает — без проблем можно достать ещё.
петя уже слишком давно не принимал толком, и не рассчитывает дозы — его мутит от запаха людей, смешанного алкоголя и эпилептического эффекта освещения и долбящей музыки, превращающих пространство вокруг в ебучую карусель, где из звуков — одна блевотная какофония.

петя валит из этого клуба нахер, думая, что на сегодня ему и впрямь хватит.
хорошо бы вернуться домой — но пальцы не слушаются, и экрана собственного телефона он не видит — перед глазами всё рябит.
в своей блядской дизайнерской одежде он находит пристанище в одной из луж подворотни, в которую и падает, проваливаясь в спасительное беспамятство.

накачанный до отказа, он, кажется, впервые за долгое время, может отдохнуть сознанием.
ему снится дивная в своей чудоковатости картина — он сидит за массивным круглым столом, ноздри расширяются от цветочного яркого аромата свежезаваренного чая — по обе стороны от него сидят два человека, которых бы ему хотелось видеть больше всего — и не хотелось видеть больше никогда.
игорь протягивает сергею блюдце с печеньем, на их лицах голливудские — слишком ослепительные и красивые (неестественные) улыбки, будто бы они оба — персонажи ситкома, и всё здесь хорошо, и радужно — и петя ощущает себя максимально комфортно и тепло.
странно, но рядом с этими двумя ему начинает казаться, что он (наконец-то) дома.

на губах пети блуждает мечтательная улыбка — он слышит игоря — тембр его голоса отдаётся приятными воспоминаниями где-то в глубине сознания.
его затягивает глубже в выдуманную реальность.
игорь с серёжей обмениваются беззлобными колкостями, а после все трое задорно смеются.

— почему всё изначально не могло быть именно так?
петя шепчет, едва ворочая языком — ему невдомёк, что один из этих людей (чудом) оказался рядом с ним — здесь и сейчас, будучи даже не частью его выдуманной идеальной реальности.
 
best is yet to come
come the day
you're mine