|
долгий путь домой;
Сообщений 1 страница 5 из 5
Поделиться125.04.2023 19:54:08
Поделиться229.04.2023 21:40:10
– Почему ты бежишь?
Не в стиле Тики протягивать руку помощи экзорцистам. К Четырнадцатому, правда, он испытывает и того меньше доверия. Симпатии. Мотивации влезть в казематы Ордена, чтобы вытащить от туда тушку Малыша.
(Впрочем, последнее блеф. Всегда приятно погладить орден против шерсти)
Если бы не прямой приказ Графа и глаза Роад, то он бы выбрал наслаждаться комфортом ковчега, а не нестись через леса преследуемый Апокрифом.
(Воспоминание об этой мерзости до сих пор скручивается в животе отвращением.)
Ради тебя..
Он по прежнему не видит в малыше Ноя, отрицая слова Графа и Роад, потому что какая же радость, если Уолкер окажется таким же как они? Вся прелесть их взаимодействия. Противостояния. Вся прелесть, разбивается об эти скалы. Малыш был таким занятным экзорцистом не для того, чтобы становиться неучтенным Ноем.
Но Граф ждет его домой.
Ной с чистой силой. Звучит как взрывоопасная смесь, не важно какую часть НЕсебя выберет Малыш, в карты с ним сыграть больше не придется.
Покажи кто здесь главный.
Тики протягивает руку экзорцисту. Зовет за собой Ноя.
Юноша отличный партнер по игре, он бесит и восхищает в равной степени, не важно кто одерживает победу, процесс достоин любого результата. Даже остаться в одних трусах. Малыш, разбавляет серое во всех отношениях существование Ноя, до той степени, что Тики практически готов воскликнуть, ну наконец-то ты появился, наконец-то хоть кто-то…
Ах да, теперь же его собираются уничтожить.
Орден, чтобы оставить свое идеальное оружие.
Граф, чтобы заполучить драгоценного Четырнадцатого.
Тики предлагает помощь Аллену Уолкеру, кем бы тот не был.
И сам не верит что выступает третьей стороной. Он совсем не тот человек, который будет готов выступить личным психотерапевтом для потерянных душ. Он совсем не тот Ной, который пойдет против воли Графа.
Но. Как же его это злит.
Тикки не использует людей, не важно в каких отношениях с человечество состоит его сущность. Вспоминая привязанность Роад к Малышу, вспоминая непоколебимую веру того, в Черный орден, которая не покорилась даже его Тизам. Всем им не нужен Юноша.
Значит Тики заберет его себе.
– Не пригласишь на свой ковчег?
Он до последнего не уверен, что не получит чистой силой по лицу. Сказать прямо, он ожидает того, что Аллен Уолкер отвергнет приглашение в очередной раз, вступит в бесполезное противостояние с Апокрифом, или побежит, побежит так далеко, чтобы обезопасить своих друзей от собственного присутствия. Глупцы всегда выбирают других.
Тики сжимает пальцы на правой руке Малыша. Не сбежишь. Моя помощь, это разовая акция и только попробуй от нее отвернуться.
— Можешь бежать от этого сколько угодно. Но чем дольше это будет продолжаться, тем меньше ты узнаешь о тех, кто забрался сюда и хочет стать Алленом Уолкером, – указательный палец многозначительно тыкает Малыша по лбу. Тики быстро одергивает руку. Но стигмат на месте прикосновения не видит. Славно. К диалогу с потерянным родственником сейчас не готов, да и не время, – если ты собираешься выбрать их, а не себя, то найди безопасную конуру. Одолей Монстров. Если нужно, подчини. Или обмани. Блефовать ты умеешь даже лучше меня, Юноша. Забери весь банк, А я, так уж и быть, готов выступить тебе вторым игроком.
Поделиться326.05.2023 18:39:41
Безумство чужого взгляда прожигает дыру между лопатками. От него - бросает в предательскую дрожь, от него - болезненно вскрываются раны на левой руке. Белоснежные крылья, что укрывали Аллена Уолкера на протяжении всего пути - рассыпаются в прах прямо у него на глазах.
Что это за чувство, от которого так хочется бежать далеко-далеко, и никогда, никогда не останавливаться?
Это чувство, что отражается в золоте напротив -
Что это?
Острой болью пронзает затылок - Аллен спотыкается на ровном месте, останавливается - перевести дух. Человек, который так долго шёл, теперь должен бежать без оглядки. Шершавая кора дерева вонзается в руку, но Аллен не чувствует - он вообще не чувствует своей связи с Чистой Силой, будто снова.. будто как тогда.. Эта пустота слева поглощает его целиком, сглатывает и заставляет падать в бездонную пропасть. Коронованный Клоун отвергает протянутую руку. Серебряная маска безмолвно смеётся в лицо.
Тики - он всё ещё здесь - выхватывает Роад, будто Аллен пытался ей навредить. Но он ведь никогда, с самого первого дня, когда дуло его пушки было приставлено прямо к её голове - так и не смог ей навредить. В то время, как самому Тики-
Шрамы от меча видны слишком хорошо. Аллен теряется, проглатывает возмущение, вырывается из его рук и
соглашается.
С каждым его словом - соглашается. Черт возьми, он же прав. Он абсолютно прав: ты - самое страшное, самое отвратительное существо из всех возможных. Ты, Аллен Уолкер - чудовище. Ты опасен для врагов, опасен для друзей. Опасен даже для самого себя.
Аллен готов разрыдаться, как маленький ребёнок, как тот мальчишка, которого бросили родители, продали в бродячий цирк за несколько медных монет. Аллен готов разрыдаться от бессилия, что следует за ним по пятам с самого рождения, от зудящего одиночества, от отсутствия веры в собственный путь, Аллен готов разрыдаться-
- Не пригласишь на свой ковчег?
Что?
Аллен глупо моргает в попытке уловить линию повествования, которую, очевидно, потерял, пока предавался самобичеванию. Тики только что - что? Он вроде не бил его по голове, так с чего бы вдруг
Его тёплая ладонь крепко сжимает запястье, белоснежные перья слева - кажется - даже успокаиваются немного; или это успокаивается сам Уолкер? Сколько раз уже Тики предлагал свою помощь, сколько раз предлагал пойти с ним - Аллен каждый раз отказывался, отрицая даже мысль о подобном. Он дергается, открывает рот, чтобы отказать снова, но мужчина продолжает говорить.
Он говорит, и Аллену кажется - вот и ночь прошла. Где-то за густой листвой уже наступает алый рассвет. Где-то по правую руку, которой сейчас так тепло - сияющей дымкой исчезает Роад. Он говорит - и яростно преследующий взгляд как будто становится дальше. Аллен боится, так сильно боится, боится - за всех. За Линали и Комуи, за всех в Ордене, что стал ему семьёй. Он боится за Роад, что исчезла, не сказав ни слова, и за это золото напротив - тоже боится. Разве ему вообще можно просто взять и пойти вместе с экзорцистом? Разве ему за это ничего не будет? Разве не видит он в зеркале эту мрачную тень за своей спиной, что шепчет на ухо и улыбается, улыбается.
Зачем ему эта игра? Эта партия в покер с половиной колоды, что никогда не даст выигрышную комбинацию - зачем? Аллен давит в себе вопросы, кусает губы и отводит глаза.
Яркие светлые врата белого ковчега сияют за спиной ноя. Аллен Уолкер клялся себе, что никогда не будет использовать его больше.
Аллен Уолкер говорил: это в последний раз.
Получается, лгал.
Комната Исполнителя встречает их белоснежной пустотой. Безликая тень - прямо напротив, по ту сторону. Аллен склоняет голову, почти в приветствии, но как бы хотелось, чтобы он вдруг исчез. Чтобы не было его никогда, чтобы в голове было место лишь для одного - для самого себя. Чтобы на полсекунды почувствовать себя совершенно обычным.
- Не убивай их! - Уолкер с ужасом смотрит на Тики, будто бы он и вправду собирался кого-то убить. - Они ни в чем не виноваты.
Не виноваты ли? Эти безмолвные стражи, что выставлены у каждой двери внутри ковчега - запятнаны ли их руки в невинной крови? Знаешь ли ты, глупый мальчишка, о чем говоришь?
Аллен не знает. Он лишь может просить сохранить им жизнь. Он мог бы и сам, мог бы выйти и попросить их уйти, а мог бы и выдворить вон силой, но что-то держит его ноги намертво приклеенными к полу. Это предательское чувство вины перед всеми, абсолютно всеми - даже теми, кого и не знал никогда. Особенно перед теми, кого не знал.
Позади тихо закрывается дверь.
Поделиться405.07.2023 23:04:28
— Они ни в чем не виноваты.
Тики многозначительно поднимает бровь. Тики ничего не говорит, но подразумевает что “с каких это пор инквизиторы стали белыми и пушистыми”. Но, в самом деле, он ведь теперь в гостях, поэтому придется вести себя соответствующе.
В гостях. Занятная формулировка. Тики знает этот ковчег лучше каждой пресвятой крысы, стая которых заполонили его старый дом. Он прожил здесь всю сознательную жизнь Ноя, и не убивать?
Тики закуривает, выдыхая с сизым дымом все свое раздражение, даром что не прямо в лицо спутника.
– Не помню, чтобы я нанимался швейцаром, Юноша.
Бравые стражи, в большей массе, бегут от него сами. О, страшный - страшный Ной, с проклятыми стигмами на голове и золотыми глазами. Его веселит мысль, что многие из них выросли на страшных сказках, о тому как его семья во главе с Акума пожирает беззащитных младенцев.
(По правде говоря, он предпочитает классический английский завтрак, а на обед что-то из простолюдинкой пищи юга италии, и ни в один из этих рецептов люди не догадались включить мясо собственных детей)
Те из стражей, что играя в героев, кидаются на Микк с оружием, они, ну. Слов про сломанные кости не было, верно? Тики, если так подумать, всего лишь им прибавил мотивации покинуть чужую территорию. Даже не использовал Тизов.
Не использовал, еще и потому, что Графу не стоит знать, где находится один из его верных Ноев. У Графа только случилась истерика, И Роад нет рядом, Графу нужен отдых а не потрясения. И Графу не стоит думать, что Тики находится рядом с Предателем.
Тики смотрит на Юношу. Смотрит, и ищет в его глазах осколки неизвестного брата. Смотрит и думает, что ему делать, если на их дружеские посиделки явится Четырнадцатый? Вряд ли тот будет готов к задушевным разговорам с давно потерянными родственниками. Лично у Тики к нему вопросов (много), претензий нет. Он готов сесть за стол переговоров.
Безусловно, жаль, что появление собрата означает потерю Юноши. Вряд ли Ной будет так же хорошо играть в покер.
Но
Тики смотрит на Юношу, и в глазах у того смертельный ужас обрамленный влагой. Какой там четырнадцатый, какой там Ной. Здесь даже экзорциста Аллена Уолкера нет, ребенок, потерянный, испуганный, обманутый. Ною его не жаль. Идеалистов ожидает один финал, крушение собственных устоев.
Ною Наслаждения это не понять. Нои они всегда там около серой морали, на пару градусов темнее.
Нянькой я тоже не нанимался.
Экзорцисты от души погуляли в ковчеге. Тики распинывает бумаги, которыми завалена комната, что они с Роад использовали как место для чаепития, а орден, вероятно, как место для раскидывания важных исследований. Очень похоже на
– Славно. Чайник свой притащили. А здесь ведь был настоящий фарфоровый сервиз.
Он ведь точно, не нанимался нянькой?
Среди оставленных вещей, он находит чудом уцелевшие кружки, тяжелые и металлические, напоминавшие ему те, из которых они с ребятами пили на заработках. Человек внутри Тики усмехается.
(Людям не место на ковчеге.)
– Как долго ты планируешь рефлексировать в комнате исполнителя, Юноша? Если не хочешь упасть в обморок от обезвоживания и голода, то, – Тики кивает на длинный стол, в углу которого, он навел порядок (скинул все на пол) и где дымятся две кружки чая, – и к слову, не знаю, учат ли у вас в церковных школах вежливости, но сейчас самое время сказать Спасибо.
Поделиться519.07.2023 23:19:51
"Ной!"
Они вопят истошно, и Аллену - больно. Бросаются с оружием против Акума, с оружием против экзорцистов, но только не
"Предатель!"
Предатель - это ты, Аллен. Это ведь они о тебе.
Усмешка - сквозь предательские слезы, что никак не остановить. Аллен Уолкер заливает пустой белый пол своей слабостью, опустив взгляд, чтобы только не видеть. Чтобы только не знать. Жаль, не слышать - он не может.
Предатель, - отворачивается, стиснув зубы, сжимая ладони в кулаки. Искатели, экзорцисты, учёные - бросаются на Ноя, и ничем не могут его остановить. И ничем не смогут, - думает Аллен, опуская пальцы на белые клавиши рояля. Ковчег, неразрывно связанный с его сознанием, делится сам - этот отчаянный, что вылетел в светлую дверь, придерживая сломанную руку - последний.
Прости, Линали. Прости, Комуи. Простите - все.
Ласковыми касаниями колыбельная убаюкивает, словно малое дитя, провожая в новое путешествие - завершая финальным аккордом предыдущее.
Сизой пыльцой ковчег осыпается на своды готического собора Черного Ордена.
— Как долго ты планируешь рефлексировать, юноша?
Черт бы тебя-
Уолкер косится на огромный экран, прямо в центре которого разворачивается самое настоящее чаепитие. На упоминание о еде живот моментально отзывается утробным урчанием. Аллен позволяет себе на секунду предаться наивным мечтам о потрясающей столовой Ордена, но только на секунду - пока не натыкается взглядом на этого… показушника.
И не бесится вмиг.
Кулак натыкается на невидимую стену - эта неприятная способность едва не заставляет Аллена осатанеть совершенно.
— Кто тут ещё рефлексировал?! Мне нужно было передвинуть ковчег, дурная ты башка!
Сердито топая, Уолкер отходит к дальнему краю стола, забирая одну из чашек с собой. Ему кажется, ещё немного - и он всерьез начнет жалеть о своем решении. Одному ведь проще, правда? Когда ты один, можно не оглядываться. Можно не бросать свою жизнь на кон, защищая каждого, кто об этом попросит. Когда ты один, можно не опасаться предательства, не опасаться смерти, не опасаться - вовсе. Когда ты один-
Ну конечно же нет, глупый мальчишка. Что бы ты делал здесь совершенно один? Что бы делал твой несчастный разум, подвергающийся ежеминутно испытанию безликой тени напротив? Что бы ты делал, если бы не этот наглец, усевшийся напротив бесцеремонно со своим чаем? От одного его вида - зубы скрипят. И все же
Его присутствие - по-настоящему успокаивает.
Если бы только он знал
— И что же дальше?
Вопрос, мучающий Аллена уже столько времени. Вопрос, наконец-то заданный вслух. Уолкеру впору смеяться громко много много часов - знал бы он ещё вчера, кому его придется задать. И тем не менее.
— Если ты тоже хочешь превратить меня в четырнадцатого, то лучше бы тебе убраться отсюда. Я не сдамся - ни ему, ни вам.
Разум Аллена Уолкера слабеет с каждой секундой.
Сердце Аллена Уолкера продолжает бороться, покуда в его ногах ещё есть силы идти вперёд.
Я не сдамся, Мана. Я буду продолжать идти.
Прикрывая глаза на секунду, Аллен ведёт пальцем по гладкой стенке чашки. В его голове - тысяча вопросов, и только один - к тому, кто все ещё сидит напротив. Выдыхая, он поднимает взгляд в золотые:
— Зачем тебе это?