Они проиграли. И это что-то потушило в сердце Беллы, но зажгло в ее голове. Женщина отказывалась в это верить, закрывала уши и топала ногами, словно маленький ребенок, в какой-то момент она закричала. Беллатрис перестала понимать, где день, где ночь, где люди, а где те, кто лишил ее всего. Только видеть она хотела одного человека – Воландеморта. Ей нужно было видеть его и выцарапать глаза, вырвать сердце, если ей повезет, но отомстить за все. За то, что поверила в его сладкие слова. За то, что тот оставил их разбираться с последствиями его решений. За то, что привела в это мужа.

Стыд окрашивал ее лицо, сердце, душу. Родольфус был единственным, кого она хотела видеть до ужаса, но старалась не думать, не вспоминать и даже не представлять его лицо. Страх затопил все ее мысли. Белле всегда казалось, что она знает его, понимает и чувствует, что предугадать его было легче, чем разобраться в себе же. И все же «а что если» топило в ее в страхе перед мужем и его реакции на то, что приходилось иметь дело со всем этим. Да и как он справляется? Возможно, успел он сбежать?

Беллатрис была милой какое-то время. Пыталась узнать, что с ее мужем и был ли он вообще жив. Но в ответ не получала ничего вразумительного, да и в принципе ничего полезного, не похожего на издевки. Тогда она пыталась их лишь больше разозлить – отвечала вопросами на вопрос, играла в безумную, да и в целом пыталась сделать свою ситуацию лишь хуже. Ужасно  глупо с ее стороны, но итог ведь все равно был один – Азкабан.

Никто не думает о том, что когда-то окажется в тюрьме. Бывают, конечно же, исключения, есть те, кто делает ужасные поступки и знает, что это лишь вопрос времени. Но все равно кто и как часто представляет себя в четырех стенах Азкабана, без возможности выбраться, а единственное ощущение, что будет испытано это холод, что закрепиться за каждую частичку тела, и страх, что будет разведать и мысли, и душу. Белла вот никогда об этом не думала, говоря откровенно, ей даже в голову не приходила сама мысль об этом.

И все же все в этой жизни распорядилось так, что в этом курорте она оказалась. Сначала ей очень хотелось быть сильной и не сломаться спустя пару дней, но дни! О боже, эти дни, что тянулись словно были годами, а их охранники так внимательно следили за тем, чтобы никто не смел даже подумать о чем-то утешающем. И все же Беллатрис думала о чем-то хорошем, просто не могла не думать, и вновь и вновь попадала в эту глупую ловушку собственного самоутешения. Постепенно мысли о хорошем стали ровны причинению увечий, так что так ли были они хорошо? Она слышала крики других, слышала слезы других, и это, о ужас, немного совсем немного грело сердце, что не ей одной страдать в этом всем.

Только вместе с этим мысли посещал и муж. Где он был? Как далеко? Возможно ли, что тот был на свободе, но просто в бегах? Белла пыталась докричаться до него, но он либо смешивался с другими, либо был так и оставлен без ответа. Но это даже было лучше и давало надежду на то, что Родольфус был где-то еще. Только ей нужно было знать наверняка, так что желание проверить каждую камеру этого места стало разрушающим. 

Пару раз она открывала дверь, чтобы выйти из своей тюрьмы, но каждый раз делала шаг назад. Это было глупым решением в первую очередь – открыть эту дверь. Однако как же труслива она была, когда возвращалась обратно, так и не сделав хотя бы часть своего плана. А план был хорош! Прост до ужаса, совсем непродуман, но цель была важнее, ведь так? Найди Родо было так важно, так необходимо, что страх перед ним уходил на второй план.

Но лучше не найди, ведь так? Это место страшило, оно делало что-то неправильное с ее головой и воспоминаниями! О, как же ей не хотелось, чтобы и он был тут, тащил этот груз вместе с ней. Только как же он без нее? До этого места не доходят письма, так что как же она даже узнает, что с ним все хорошо? А если это не так, то был ли смысл вообще расставаться? В чем вообще был смысл быть отдельно друг от друга!

Или же что было важно вообще?

Ох, нет, она будет искать. Какой бы результат Беллу не встретит, но она его примет, а там уже как пойдет. Нужно просто сделать шаг, а потом бояться будет нечего, ведь что там может помешать ей бежать вперед. Только все было так сложно. Она делала попытку раз в день, а потом уходила к противоположной стене, найдя себе странное утешение скрести по ней, пока не будет первой крови. Правда, чем дольше это продолжалось, тем интереснее становилась и та боль, что приходила следом. Только она никогда не становилась привычнее, позднее, когда транс спадал, приходило и последствие этого желания поиграть кошку, что все обдирает. Уснуть тогда не получается уже не из-за криков чужих и каждого шороха.

Осознание того, что это конец голову посещает слишком часто.
«Это конец, Беллатрса, просто усни» - слышит она собственный голос в голове, а потом ей отвечает… она же.
«Но если это конец, то почему бы не пройти по всем шипам на полу и найди его».

Женщина находит в себе какое-то мужество, говоря откровенно, она даже чувствует какое-то окрыление, так что, как будто выходит на бал, поднимает подбородок и смело шагает вперед, прямо за дверь. И все для того, чтобы вновь отступить, зайти обратно так быстро, словно на это у нее действительно ей простые силы. Она на полу сидит около часа, а потом, осознав, что опять провалилась, кричит, и кричит, и кричит, и кричит, и кричит.

Она как глупая птица, что бьется о свою решетку, которая просто не может понять почему не получается выбраться. И это сравнение смешит ее какое-то время, пока возмущение не поднимает ее на ноги. Как-никак Белла делала глупые поступки, но таковой считать себя не будут. Даже если эта мысль единственная, что вновь толкает ее в сторону двери.

Если это единственная причина, по которой она делает шаг за дверь, чтобы потом сорваться на бег по извилистым коридорам с другими пленниками, да и звать своего возлюбленного, то пусть так. Трусливой она была достаточно долго.