най прокручивает в голове сцену прощания с братом и нервно скрипит зубами, пуская в ход немногословные желваки как выражение самого что ни на есть великого в мире разочарования, потому что один скрип оказывается будто бы недостаточным проявлением всей лавины эмоций, что сбивает его с ног на повторе снова и снова после того дня. ведь стоит прикрыть глаза, как направленное дуло пистолета маячит перед самым носом, а взгляд ранит куда сильнее тех пуль, что никогда из пистолета этого дряного не вылетят. а лучше бы вылетели, лучше бы вэш нажал на спусковой крючок, поставил тем самым окончательную точку в их нелегком уравнение с тысячей неизвестных и запятых..

он дышит тяжелее, злится неистово, причем, не сказать что исключительно на брата.

на людей в первую очередь. на этих жалких существ, что своими слабостями сумели привязать его к себе, сумели забраться под кожу, поселиться в каждой клеточке наполненного состраданием и жалости сознания куда более подверженного влиянию близнеца и пустили там свои ядовитые корни, чтобы отвратительно мерзкой опухолью висеть у него на груди, подобно камню, и тянуть вниз, все дальше и дальше от него.

они - первоначальная причина разлада, они - трещины, что пошли между ними и теперь с каждым годом становились все внушительнее, пропуская сквозняк сквозь разрывающиеся от напряжения щели. наю теперь было холодно в его присутствии - он задавался вопросом, было ли то тогдашнее тепло вообще реальным - обезличенное дуло пистолета и вовсе покрывало ледниковыми заморозками его разрушающиеся надежды на воссоединение. по всей видимости этого хотел лишь он один. может вэшу настолько хорошо было среди никчемных созданий, что мучили и уничтожали их собратьев, что он предпочел остаться с ними. защищать их, как заезженная пластика твердя о том, что все они достойны жизни.

он снова предпочел людей собственному брату.

болезненные мысли подобно чуме распространялись по организму, неся за собой озноб и дурное самочувствие, которое приходилось скрывать от доктора. он пытался забыться собственным проектом, локализация станций требовала большого количества времени и ресурсов, к тому же, он еще не был достаточно силен, чтобы ворваться в большой город и захватить желаемое, однако.. какой в этом был теперь смысл, если по окончанию задуманного вэша не будет рядом с ним?

най был.. сломлен? сбит с толку? реакция брата безусловно задела за самое живое и то некогда теплое и бьющееся до сих пор остро пульсировало где-то в груди, мешая былой уверенности в их неразлучности вновь воспрянуть духом и позволить вершить великие дела. сомнения жгутами обхватывали глотку, стягивали, оставляя уродливые следы на внутренней стороне кожи.. там, где это никому не было видно. лишь сам он знал о существовании невидимых шрамов, доставленных единственный в мире существом, ради которого он готов был вывернуться наизнанку. ради которого страдал в детстве, на корабле, ради которого пытался создать новый мир, чтобы они могли жить в безопасности, не оглядываясь и не боясь ничего, диктуя собственные правила, будучи в гармонии с природой и не мучая станции..

а ему подавай людей. жалких жестоких алчных лицемерных губительных и абсолютно подлых, заботящихся исключительно о себе и своем благе, уничтожающих все, к чему прикасаются. но нет же, вэш возвел их на незримый и недоступный пониманию ная пьедестал и готов был разве что не поклоняться, полностью отвергая все то, что когда-либо между ними было.

черт возьми.

най покидает комнату заброшенного здания в очередном тихом городке, где их с доком пока что никто не знает, позволяет ногам унести себя прочь от немых стен, что смотрят с осуждением на его внутреннюю борьбу. будто этим он предает свои собственные идеалы, предает станции, отчаянный крик которых часто слышит по ночам.. он бежит прочь, голову капюшоном пряча, отмахиваясь этим простым жестом от целой своры мыслей, что остаются глухи к его безжизненным мольбам. он не хочет об этом думать, не хочет думать о брате, некогда поселившим целое поле золотистой ржи в его душе, от которого теперь остались лишь выжженные мертвые стебли.

най

будто не его голосом, но до боли знакомым, вызывающим мурашки на загривке. он останавливается, замечая лишь сейчас как далеко унесло его безумием. кругом ничего нет и города уже даже не видно, туман, что поднимался над песком, был слишком уж густым, будто пытался укрыть его от целого мира. или же укрыть целый мир от него самого.

най

чуть четче, все так же косвенно, будто параллельные линии, которым не суждено пересечься. все так же вдалеке на редких частотах сердца, которыми он не пользовался, кажется, уже слишком давно. най двигается по наитию, как слепой продвигается наощупь, потому что от голоса словно нить невидимая тянется, а он в клубок её наматывает, сокращая несоизмеримое и неизвестное ему расстояние. каждый шаг лишь отчетливее пробивается сквозь туман и зыбучие пески, что расстелились на километры во все стороны.

и как бы тягостно не было на душе от этого голоса, он не мог перестать идти. пусть вэш и пытался всячески его оттолкнуть и покинуть, най его покидать не собирался. наверное, просто не знал, как это сделать.

- вэш, - язык привычно мягко касается каждой буквы его имени, стоит взгляду упасть на свернувшегося эмбрионом близнеца. в полумраке пустыни под необъятным количеством звезд ему удается разглядеть еще не высохшие слезы на чужих глазах, они блестят подобно отражению еще не погаснувших планет, а после он замечает не менее яркий блеск протеза. и нервно проглатывает всю обиду, что разрывала его изнутри все эти бесконечные дни, чтобы протянуть ему свою руку.

осознание бьет крепкой пощечиной по лицу и най сам не замечает, как произносит очевидное вслух.

- ты искал меня.

не вопросом, фактом, еще не до конца осмысленным, удивительным фактом. и сомнения как детстве смотрят на него коршуном. ведь не просто так же искал, значит, ему что-то от него нужно. но что?

Отредактировано Knives (10.05.2023 23:44:39)