После стольких лет совместной работы как с представителями аристократических чистокровных семей, так и с маглорожденными волшебниками; после стольких преступлений, в ходе расследования которых выяснялось, что всё было инсценировано каким-то третьим лицом, подозреваемых полностью оправдывали и снимали с них всю вину, Гарри начало казаться, что он сам лишился предрассудков и предвзятого отношения к тем, кого в обществе могли недолюбливать за какие-либо качества, будь то банальное поведение или же история семьи, что в далеком прошлом была лояльна Тёмному Лорду. Гарри было прекрасно известно, что большинство чистокровных волшебников к этой слепой верности попусту принудили, и когда случалось такое слушание, которое вновь затрагивало возможную лояльность к тому тоталитарному режиму, который хотел ввести в их магический мир Волан-де-морт, всегда придерживался нейтралитета, пока не выслушивал обе стороны.

Нейтралитет – весьма удачная и удобная позиция для такой профессии, как аврор. Увы, не все его коллеги, закаленные одной, а то и двумя войнами, придерживались подобных взглядов, и Гарри старался сгладить углы, как мог. Но у него не было любимчиков, он не оказывал покровительства и не принимал даров, в которых упрямо видел взятку – в этом вопросе старший Поттер был категоричен, как никогда.

И вот, ему предстояло сохранить нейтральное отношение к семье Малфоев, а в частности – Скорпиусу. Гарри прекрасно знал его отца со школьных времен, и в те же школьные времена чистой, подростковой ненавистью не переносил его присутствие настолько остро, что, завидев его неподалеку, ему тут же начинало казаться, будто бы Драко задумал очередную пакость в отношении его или его друзей. Но справедливости ради, Драко сам дал повод так к себе относиться, и Гарри за себя не было стыдно как в юношестве, так и во взрослости, когда после окончания войны он официально вступил в ряды авроров. Драко заслужил, чтобы Гарри он не нравился, поменялось лишь то, что Гарри перестал его ненавидеть.

Потому что Малфои на самом деле мало чем отличались от Ноттов, Крэбов или Гойлов – ну, или от их молодого поколения, которые стали лишь жертвами обстоятельств каких-то придуманных их родителями семейных обязательств. И потому Драко не нравился ему только как школьный соперник, но, покинув разрушенные стены Хогвартса, Гарри оставил там даже эту невинную, мальчишескую неприязнь.

Потому что он уже давно не был мальчишкой, тем школьником, единственной заботой которого было получить по зельеварению что-то выше, чем дополнительные часы отработок. В дальнейшем Гарри не испытывал к Драко, как и к его школьной компании, какого-либо интереса, только если их фамилии не всплывали в очередных делах, которые он вёл. А с годами этот человек и вовсе стал для него не более, чем незнакомцем из далекого прошлого – Гарри даже не мог вспомнить настоящие причины их конфликтов.

Теперь его сын учился с сыном и племянником Гарри на одном факультете, что, впрочем, совершенно ничего не поменяло. В коридорах Министерства они как здоровались друг с другом короткими, вежливыми кивками, так и продолжили, даже когда сталкивались на платформе 9 и ¾.  А Гарри просто был рад тому, что у Альбуса появился хороший друг. Скорпиус показался ему чудесным мальчиком, похожим на своего отца и деда только внешне.

Но недавно ситуация изменились. Скорпиус стал не только лучшим другом его младшего сына, но и молодым человеком его дочери. Это, на самом деле, меняло... да всё. Гарри любил Альбуса и был рад поддержать его дружбу с младшим Малфоем. Кому, как не ему известно, насколько важно найти преданного товарища? Особенно, когда на тебя направлено столько нежелательных взглядов. Сын героя войны и Пожирателя смерти – наверняка их дружба началась со взаимной поддержки друг друга, за что Гарри был искренне благодарен Скорпиусу. Но Лили?..

Лили всегда была его принцессой. Возможно, послужило этому особенному отношению именно то, что родилась она девочкой, ведь если от мальчишек требовалось больше, чем просто хорошее поведение и дисциплина, то капризам малышки Лили невозможно было не поддаться. Гарри знал, что избаловал её, ведь сам, с её просьбы, скупал всё, о чем она желала: метлу последней модели, сову редкой породы, мантии из лучших бутиков... Гарри не жалел для неё ничего. И ему невыносима была мысль, что рано или поздно именно ему предстоит отвести свою любимую дочь под венец и передать заботу о ней другому мужчине.

И вот, Скорпиус. Скорпиус Малфой. Когда Гарри узнал о них и позвал этого мальчика в гости, то поймал себя на мысли, что относится к нему с подозрением вовсе не из-за его фамилии и родителей. Окажись на его месте любой другой, и старший Поттер бы точно также изводил его неудобными вопросами о дальнейших планах на жизнь. Причина была в Лили. Всегда в ней.

В конечном итоге он смирился с мыслью, что Скорпиус, возможно, не такой уж и плохой вариант. По крайней мере, он делал его дочь счастливой, и если так, то и Гарри был счастлив. Он не мог предвидеть, к чему могли привести эти отношения, ведь не всегда получалось так, что после школы пары играли свадьбу, но тем предрождественским вечером Гарри попросил Скорпиуса об одном единственном: чтобы он даже думать не посмел причинить его дочери боль.

Теперь он узнал, что Драко организовал для своего сына помолвку. Разумеется, с представительницей какой-то чистокровной семьи. Были ли отношения с Лили тому причиной? Гарри подозревал, что да, а потому в старом школьном враге лишь разочаровался ещё больше. Драко всегда вёл себя, как избалованный, капризный мальчишка, и если его догадки по поводу этой помолвки оказались верны, то Малфой что, совсем из ума выжил? Нет, подумать только!

Так, посвятив Драко целый вечер вместо работы, под конец рабочего дня Гарри поймал себя на мысли, что очень далеко ушел от своего принципа всегда и во всех вопросах оставаться непредвзятым и беспристрастным. В конце концов, он наделал выводов, не выслушав обе стороны, что для него, как аврора, было совсем не профессионально. Но идти к старшему Малфою у него не было абсолютно никакого желания, в отличие от его сына. Если кто и прольет свет на правду, то только Скорпиус.

Ну, Гарри так считал.

Он написал ему письмо, в котором вежливо пригласил младшего Малфоя в гости на выходных, и дал координаты камина, через который он мог из Хогсмида телепортироваться прямиком в Лондон. Гарри все так же не подключал каминную сеть на Гриммо 12 из старых соображений о безопасности, но пообещал встретить мальчика на Клермонт-сквер – совсем неподалеку от дома. И, как и обещал, ждал его в назначенный час в назначенном месте.

- Скорпиус, - старший Поттер приветливо улыбнулся. – Рад видеть. И спасибо, что согласился встретиться. Надеюсь, я не помешал твоим планам?

Идти до нужного дома на Гриммо действительно было недалеко, всего-то минут пятнадцать, которые Гарри ловко занял непринужденной болтовней о школе и домашнем задании. Было сыро, было серо, а потому совсем безрадостно, но Поттер очень старался не дать погоде повлиять на свое и без того паршивое настроение.

- Чувствуй себя, как дома.

Без детей этот дом переставал быть живым и вновь напоминал убежище Ордена Феникса и Отряда Дамблдора, нежели жилой дом. Старинный и пустой, но мощные защитные чары продолжали работать, как если бы их наложили вчера.

- Я знаю, что своей просьбой обременил тебя. Ты уж извини. – Гарри стянул с плеч аврорский плащ и небрежно бросил его на спинку дивана. – Но я бы хотел с тобой поговорить, Скорпиус, поэтому прошу, присаживайся. Чай, кофе?